Зал, где проходила встреча, был переполнен, приносили стулья, но их все равно не хватало, и люди стояли в дверях. Фредерика де Грааф говорила с нами о самом главном – о жизни и умирании, страдании и молитве. А после встречи к ней выстроилась длинная очередь желающих получить автограф. Люди терпеливо стояли больше часа, а потом, присаживаясь рядом, тихо, как на исповеди, беседовали с этим прекрасным человеком.
Фредерика де Грааф – филолог-славист, психолог, врач-рефлексотерапевт Первого московского хосписа имени Веры Миллионщиковой, автор многих лекций и бесед для широкой публики. До 25 лет она жила в Голландии, но все изменила встреча с митрополитом Антонием Сурожским. В 1976 году Фредерика впервые приехала в Россию и через год крестилась в храме Иоанна Предтечи в Измайлове.
Она была в нашем городе не раз, в том числе на презентации книги «Разлуки не будет», в которой рассказывается, как пережить тяжелую болезнь и смерть близких. На этот раз она презентовала свою книгу «Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку». Этот приезд Фредерики де Грааф в Тверь, в библиотеку имени Горького, где проходил «Тверской переплет», как и прошлые, организовал директор Тверского хосписа «Анастасия» протоиерей Александр Шабанов.
В своей новой книге Фредерика пытается помочь людям понять, как обрести свое подлинное «я» и найти в себе силы для оказания помощи и поддержки ближним. Для тех, кто не смог попасть на эту встречу, приведем отрывки из выступления Фредерики де Грааф.
Найти собственное «я»
– Антоний Сурожский говорил: в центре Евангелия стоит встреча. Вся книга – о встрече, о том, что помогает встретиться с Богом, человеком, собой. Мы все нуждаемся в том, чтобы кто-то нас увидел. Но на улицах, в транспорте никто не смотрит друг на друга – все заняты.
Что мешает нам встретиться с собой? Если нас у себя не будет, то ничего не будет – ни встречи с Богом, ни с другим человеком, ни возможности быть здесь и теперь. Но мы живем в будущем, особенно в это время, когда много тревоги и страхов, в будущем, которого еще нет, где вообще ничего нет. Я думаю, это нестерпимо.
Человек при смерти, лежит в постели, а его жена говорит – при нем: «Как же я буду жить без него». И не задумывается о том, что он все слышит и общение с ним возможно. Но эта женщина, вместо того чтобы быть в настоящем времени, читать, что-то делать, чтобы страх не влиял на то, что происходит, живет в будущем.
Пытайтесь найти собственное «я» – это, как мне кажется, самое важное. Себе и всем вам я посоветовала бы думать об этом: когда мы будем болеть, тогда под влиянием лекарств, слабости, страхов почти невозможно найти собственное реальное «я». Когда человек тяжело болеет, теряется его внешний облик, идет распад тела и он не может говорить, – что остается? Наше настоящее «я».
Как оставаться здесь и теперь, не попасть под влияние своих эмоций и страхов? Сердце – очень сложный орган, который с каждым новым переживанием меняется. Как сохранить его в гармонии, в балансе? Владыка Антоний говорит: «Единственная устойчивая сила, которая может держать сердце в гармонии, в полном порядке, – это молитва, соединяющая нас с Богом, который неизменен и, вместе с тем, бесконечно, безгранично богат содержанием». Устойчивость – только через молитву и через молчание.
Я встречала людей, которые боятся быть наедине с собой без развлечений, без гаджетов. Надо хотя бы десять минут просто помолчать и побыть в своем теле. Там можно постепенно расти в общении с нашим подлинным «я». Мы не найдем свою истинную личность нигде, кроме как во Христе, – через молчание, вмалчивание в себя, через углубление чтения Евангелия.
Плата за открытое сердце
Приходится слышать не раз, как люди говорят: «Я больше не хочу слышать о страданиях других». Не надо бояться страдать – это плата за то, что мы научились открывать свое сердце.
Мы боимся быть беззащитными, уязвимыми. Антоний Сурожский говорил, что кораллы – самые хрупкие живые существа в море; для того чтобы защититься от погибели, они окружают себя этой твердой материей, которую мы и называем кораллами, – и умирают в этой защищенности.
Когда человек защищается, чтобы не слышать о боли, панцирь закрывает ему сердце и наступает духовная смерть.
Самый сильный страх – страх страдания, смерти, разлуки. От страха все суживается. Когда тревога и страх заполняют нашу душу до конца, места для себя и другого человека не остается. Об этом говорил владыка: «Когда нас уносит страх, уносит колебание, уносит буря, бушующая кругом или внутри нас, Кто-то всегда помнит о нас, в любви, в сострадании, в таком понимании, которое превосходит всякое наше понимание, потому что Он испытал все глубины человеческой хрупкости, поднял и понес всю тяжесть человеческого греха, и Он может сказать: «Не бойся!»…»
И я хочу тоже сказать: не бойся. Все в руках Божьих.
Если есть страх и тревога, надо их прежде всего лицом к лицу признать и делать так, чтобы они не овладели нашими душами. Антоний говорил, что страх – как страсть, надо бороться с ним, чтобы он не мешал встретиться с другими людьми.
От страха мы ничего не видим, ничего не чувствуем. Если говорить о физическом состоянии человека, то страх напрямую влияет на тело: он вызывает головную боль, кровяное давление, бессонницу, запор, раздражительность.
Принять чужую боль
Хочу сказать о том, как мы отказываемся принять чужую боль. Умение сострадать зависит от нашей готовности впустить в свое сердце горе другого человека и прочувствовать своей собственной болью, насколько ему плохо. Но это нам всем в той или другой мере страшно. И поэтому мы отзываемся двояко. Или закрываемся – зажимаем глаза и уши, не желая ничего видеть и слышать; или перетолковываем: да, он страдает, но кто же в этом виноват и почему я должен отозваться? Разве нет никого другого? Разве он мне самый близкий человек?
Второй способ, который мы используем, чтобы страдание не было таким острым, таким душу разрывающим, – это его перестройка на гнев. Легче гневаться на неправду земную, на виновников страдания, а порой и на того, кто страдает и требует сострадания, которого мы не хотим давать.
Страдание – пассивное состояние, мы переживаем его как бессилие, беззащитность, уязвимость. А гневаться легко, в гневе есть активность, есть мнимая, но все же сила. Гневание – это отказ принять человека.
Не наша задача – унять чье-то горе и боль. Единственное, что мы можем делать, – болеть сердцем, что человеку так плохо. Слова и особенно всякие советы чаще всего неуместны. Но мы можем помочь человеку нести страдание мужественно и достойно, можем помочь ему найти смысл в том, что происходит. Во многих работах Виктора Франкла звучит очень верная мысль: если мы не можем изменить ситуацию, особенно когда речь идет о неизбежной смерти, – тогда от нас требуется, чтобы изменились мы сами.
Умение сострадать зависит от нашей готовности впустить в свое сердце горе другого человека и прочувствовать своей собственной болью, насколько ему плохо.
