О том, что ждет меломанов в наступившем году (и не только об этом), мы беседуем с художественным руководителем Тверской филармонии Андреем Кружковым
Андрей Вячеславович родился, как он сам выразился, «в шаговой доступности от Твери». В Клину, месте, где творил Чайковский: «звезды подсказали мне там родиться». До Твери Андрей «дошагал» к 15 годам, поступив в музыкальное училище. С тех пор считает этот город своей второй родиной. Друзья и педагоги прочили Кружкову успешную карьеру пианиста, но он предпочел «королю инструментов» дирижерскую палочку.
– Андрей Вячеславович, почему вы выбрали именно эту стезю?
– Я реально оценивал свои возможности и желания. Меня не просто интересовала, а влекла профессия дирижера. Причем не только дирижера хора, но и оркестра.
– А есть ли существенное отличие этих двух специальностей?
– Конечно, есть. Профессия дирижера-хоровика – это прежде всего хормейстерская, а не дирижерская работа. Вот почему я дважды окончил Московскую консерваторию: в 2001-м как хоровик и в 2003-м как симфонист. Затем еще учился в аспирантуре. Я люблю и ту, и другую профессию. Не могу отдать предпочтение одной из них. Если на чашу весов поставить хор и оркестр, наверное, ни одна не перевесит, они в равной степени мне дороги. Более того, я очень люблю смешивать эти два жанра. В таких больших фестивалях, как Баховский, например.
– По-моему, Ростропович говорил, что в конце концов он стал дирижером, поскольку эта профессия долгожителей.
– Я думаю, что это, скорее всего, следствие, а не причина. И потом, есть дирижеры, которые в раннем возрасте ушли. Это как Бог нам дает. Вопрос в другом. Хорошая тема затронута. Ведь Ростропович не учился дирижированию. Сегодня существует такой тренд. Вот Юрий Башмет. Великолепный альтист. Сейчас возглавляет симфонический оркестр «Новая Россия». Или, например, Павел Коган, сын Леонида Когана, известного скрипача, который тоже играл на скрипке, а потом связал свою судьбу с симфоническим оркестром в качестве дирижера. Этот тренд сейчас у нас очень распространен. Неудивительно: симфонический оркестр – это самый главенствующий музыкальный организм, если можно так выразиться. Рояль – король инструментов, но на нем играет один исполнитель. А в симфоническом оркестре соединяются эмоции и умения многих музыкантов, как правило, великолепно владеющих своим ремеслом. Безусловно, дирижер должен обладать таким мощным авторитетом, чтобы своей волей подчинить, заставить этих индивидуальностей слиться в единое целое. Он должен быть абсолютным авторитетом для всех. Наверное, поэтому на такие должности идут сегодня великие музыканты, доказавшие свою профессиональную и личностную состоятельность. Лучше быть замечательным музыкантом и постигать в процессе технику дирижирования, чем искусно владеть школярским мастерством, но не иметь авторитета великого музыканта.
– Ваше дебютное выступление в качестве дирижера было по-своему уникальным. Вас единственного из российских дирижеров пригласили на международный фестиваль в Киото в 2003 году. Это была случайность?
– Наверное, это все-таки была судьба. На этот фестиваль-конкурс съехались музыканты со всего мира. Пригласили симфонический оркестр Московской консерватории, в которой я тогда еще учился на пятом курсе. Я дирижировал на заключительном концерте. Большого опыта не имел, но все удачно сложилось-получилось, концерт прошел с триумфом. Это был для меня стартовый толчок в музыкальной карьере. В конце вечера дирижировал большим японским хором. Молодые певцы пели «Катюшу». С ними очень было интересно работать: потрясающая дисциплина и самое главное – работоспособность, самоотдача. Общались на английском. Но главное для дирижера – это язык жестов.
– Как давно вы в филармонии?
– Работаю с 2003 года. Пришел как дирижер хора. В 2005-м стал еще и руководителем оркестра. Художественный руководитель с 2012 года. «Российская камерата» и «Русский партес» достались мне в наследство. Это были не новые коллективы, но по сути они совершенно изменились. Прежде всего, стали стопроцентно тверскими. Практически все музыканты живут и работают в Твери. В том числе и те, кто приехал к нам из других городов и даже стран, обретя здесь вторую родину. К слову, в следующем году «Русский партес» отметит свое 30-летие, а через год такой же юбилей отпразднует «Российская камерата». Эти два коллектива идеально подходят для нашего зала на 380 мест, с потрясающей акустикой. Они как будто созданы для него. И орган, кстати, тоже.
– Ваши отношения с музыкантами? Если вас что-то не устраивает, как вы себя ведете, выходите ли из себя?
– Выходить из себя никогда не надо: можно однажды не вернуться обратно. Нужно понимать, что работаешь с людьми. Причем творческими. Бывает, что перед тобой в проекте около 50 человек. Есть авторитарные дирижеры, а есть и такие, как Геннадий Николаевич Рождественский, наш величайший музыкант. Он как-то сказал, что дирижер должен «заставлять, убеждая», чтобы исполнитель думал, будто он сам принял нужное решение. Для меня это эталон общения.
– Ближайшие планы филармонии?
– Мы уже сегодня планируем то, что будет через год или полтора. В 2019 году состоится юбилейный 50-й фестиваль «Музыкальная осень в Твери». Мы хотим его сделать особенным. Те проекты, которые мы сейчас обсуждаем, должны стать приятным сюрпризом для публики. Не хотелось бы заранее их озвучивать. Скажу только, что откроется фестиваль традиционно 1 октября. В нем примет участие одна очень известная пианистка, будет выступать большой симфонический оркестр, которого у нас нет, но мы по традиции приглашаем духовиков из Москвы, объединяемся, как было в минувшем году. Опять же по традиции будет много премьер. Покажем то, что тверской зритель может увидеть разве что в столице. Этот фестиваль очень разноплановый, в нем, как всегда, представлен огромный пласт академической музыки.
Весной пройдет 27-й фестиваль, посвященный музыке Баха. Ему филармония придает огромное значение. Это чисто классическая музыка. Великий Гарри Гродберг, которому в январе исполнилось бы 90 лет, стоял у истоков этого замечательного проекта. На этот раз фестиваль называется «Барокко, романтизм, современность». Пройдет он с 21 марта (день рождения Баха) по 8 апреля. На открытии состоится мировая премьера норвежского композитора Мартина Ромберга, который специально приедет в Тверь. Цель фестиваля – познакомить тверского зрителя не только с музыкой Баха, но и с произведениями современных композиторов в области академической музыки.
– Вскоре состоится открытие памятной доски Николаю Сидельникову.
– Да, это был наш первый художественный руководитель. Речь идет о Николае Михайловиче Сидельникове, отце знаменитого композитора Николая Николаевича Сидельникова, который преподавал в Московской консерватории. А Николай Михайлович был прекрасным дирижером, композитором и организатором. В 1936 году он сумел пригласить музыкантов из Москвы и Ленинграда, дирижировал сводным оркестром. В годы войны все музыканты ушли на фронт, многие не вернулись. И после войны оркестр уже не могли собрать. Традиция восстановилась лишь в 90-х годах, с «Российской камераты» под управлением Вячеслава Трушина (Москва). А с 2003 года Тверь получила хоть не симфонический, но камерный свой оркестр. Так дело Николая Михайловича Сидельникова обрело новую жизнь. 30 января будет концерт его внучки Анастасии Николаевны Сидельниковой. Она совершенно потрясающая органистка. В этот день и состоится открытие памятной доски первому худруку филармонии. Династия Сидельниковых ассоциируется с филармонией, с культурой Верхневолжья, с Тверью.
– На ваш взгляд, в чем роль и значение филармонии в культуре Верхневолжья?
– Главная наша задача, миссия, если хотите, – просветительская. Чем отличается репертуар филармонии от другого концертного учреждения? Прежде всего, репертуарной политикой. Для нас главное – это знакомство с академической музыкой. Несмотря на разные направления, в которых работает филармония, это и ретро-музыка, и джазовые концерты, и музыкальные спектакли, и эстрада. Тем не менее, жанр академической музыки – это основное.
Виктор ЧУДИН
