Воспитывала ее бабушка в сельской местности, и она очень аппетитно вспоминала, как утром в печи находила всегда не остывший еще за ночь теплый горшок с кашей на сале, заправленной топленым молоком. «Вкусноты необыкновенной!» – добавляла она, и нам – ее друзьям – сразу же становилось жаль, что у нас не было такой бабушки и мы никогда не узнаем, какой же вкус был у этой каши. Хотя на самом деле это означало, что жизнь ее не баловала. Поступила на филологический, но с последнего курса пришлось уйти – нужно было поднимать дочь Леночку, которая сейчас уже сама готовится стать мамой. Бабушка знала, что у нее будет внучка, перед своим уходом от нас в начале этого года, и это стало, быть может, единственной радостью, которая согревала ее сердце эти мгновенные три месяца, которые унесли ее жизнь.
Те, кто ее знал, не забывали ее уже никогда и звонили из Америки, из Израиля, приезжали по случаю. Хотя жила она чрезвычайно скромно и всегда гдето наполовину была не с нами. Писала: «Я не мира этого поэт,/ Мой стих непостижим и многозвучен…». И это правда – и непостижим, и многозвучен! Кто один раз услышит, уже не может забыть. А о своей поэтической технике отказывалась говорить: «Пусть филологи в этом разбираются… потом, как чувствую – так и пишу!». А сама называла свой метр «хромым хореем». К коллегам по перу относилась более чем снисходительно и готова была поддержать любого, в ком видела хотя бы крупицу божьего дара. Была всегда обходительна и доброжелательна, но не позволяла садиться себе на шею никому и знала себе цену.
Александр ПЕРЕВОЗЧИКОВ
Маргарита Василенко
Я поспешила охладить
Свои восторги и мечтанья.
Так были тягостны страданья –
Одною быть, другою – слыть.
В плену чиновничьего русла,
Не соответствуя ему,
Хотелось быть мне на плаву –
Есть дом и дочь. Я безыскусна.
Боясь «юродивой» прослыть,
Большую заплатила дань я,
Изгнав восторги и мечтанья,
Вкус безысходности открыв.
***
Мы друг друга едва узнаем,
Мы к друг другу едва прикоснемся.
Эти годы останутся сном
Иль годами активного солнца.
На него переложим вину,
Не сумеем себя разгадать мы.
Я строками тебя обниму.
Скажешь ты, что бездарны объятья.
Подвела тебя, зодиаков знак,
И мораль оказалась мала…
Ожидаю чужого мужа так,
Как своего не ждала.
Защищалась, как умела,
В сказки плавила неправду,
Робость превращала в смелость,
Независимость – в лукавство.
Не собою становилась
(Царствуют не правдолюбы).
Заигралась, отыскрилась.
Холодны глаза и губы.
***
Забудешь. Забудь поискренней,
Позабывчивей – было – нет.
Обошлось без дыма, и искрами
Не застило весь белый свет.
Белый свет пригож. Одиночество
Что тебе, ведь ты не поэт.
Так для многих понятие творчество
Без известности – пустоцвет.
ОКТЯБРЬСКОЕ
Скомканы, съежены, ветром, дождями,
Листья погасшие тихо шуршали,
Тихо мурлыкали мне поздравленья:
С утром рожденья, полднем рожденья…
Там, где береза дожди задержала,
Лужей созвездье Весы проступало.
Знак зодиака с рожденья – навеки,
Мудро и грустно придумали греки.
Каждую осень под этою мерой
Пальцы озябшие радостно грела,
А заболоченность глаз куролесила –
Эти Весы без равновесия.
