Это был чудесный вечер, посвященный Владимиру Исакову. В гостях у Людмилы Юга мы, журналисты «Тверских ведомостей», знавшие Владимира Захаровича и работавшие с ним, Галина Сергеевна Гадалова, неустанный популяризатор творчества Исакова. Мы пили красное вино и чай, а за окном была осень.
Сегодня наследие Исакова продолжает жить, и эти две женщины – Людмила Юга и Галина Гадалова – многое делают для этого. Ведь, зная Исакова, можно сказать, что он никогда не хотел стоять впереди своих трудов, как это свойственно многим литераторам и писателям. Он ставил перед собой свои труды, скрываясь за ними. Он сделал невероятное, чтобы вывести на новый уровень забытый, похороненный под тоннами советской литературы, жанр агиографии. Такое миссионерство оправдано самим характером Владимира Захаровича.
Сегодня Людмила Юга продолжает серии работ, посвященных тверским святым. Мы смотрим их на планшете, и даже на маленьком экране они завораживают. Сегодня жития святых, их чудеса кажутся сказкой. Для Галины Гадаловой – все это живые судьбы в уникальном времени, тем же они были и для Исакова.
Гадалова прямо говорит, что она, родившись в Калинине, приезжая сюда каждый год, впервые услышала имя Михаила Тверского только в конце 1980х годов. «Кто это?» – спрашивала она. Потом уже, открыв житие Анны Кашинской, она не могла понять, почему этого не давали людям раньше…
– С Исаковым было, мне кажется, нечто похожее. Както он мне рассказал историю одной книги. Во время путешествия по Селигеру какаято бабушка подарила ему анонимное Евангелие 1697 года, которое было подарено Петром I специально для Преображенского монастыря на истоке Волги. И он читал это Евангелие еще в советские годы, когда страна жила совершенно другой жизнью. И как мне кажется, именно путешествие по Селигеру, именно жизнь Нила Столобенского, который, как и он, был один на один с Селигером, подействовали на него. Ведь именно житие преподобного Нила вышло у него первым…
Только о таких вещах сам Исаков не говорил.
Нельзя было говорить о Владимире Захаровиче, не вспоминая его.
Людмила Юга впервые услышала об Исакове в молодости, когда они приходили в гости к Григорию Слободкину писать сценарии.
– Мы с Таней Бойцовой были на каблуках, а Гриша нам тревожно шипел: «Тише, не топайте, там внизу Исаков с детьми. Он ругается». Суровый, рыжебородый. Это первое впечатление о нем. Он тогда писал свою первую книгу о Селигере, был журналистом «Калининской правды».
Это потом уже в мастерской у Людмилы Юга он предлагал свои мысли по самым важным вещам. Это было другое время, когда казалось, что началось возрождение.
– Он не навязывал свои идеи, он их бросал в толпу незаметно, где они набирали вес и становились большими. Так было принято решение ставить крест на часовне на истоке Волги, так решили возвращать городу Вознесенский собор.
Про исток Людмила Юга рассказывает так:
– Сначала чтото не ладилось, организационно не получалось свести все в один день. Потом мы все же поехали на исток. Это было 29 мая. Поставили крест, исток освящал впервые за много десятилетий настоятель осташковского храма отец Владимир Шуста. На небе было три облачка, и когда отец Вассиан взял кропило, сверху полил дождь. Уже позже Исаков, разбирая исторические материалы об истоке, нашел, что до революции Волгу всегда освящали 29 мая.
Силы, которые Исаков положил, возрождая исток, возвращая Вознесенский собор верующим, сегодня несправедливо забыты. Об этом знают и помнят много людей, но они, как Исаков, меньше говорят и больше знают. Время расставит все на свои места, да и опять же, благие дела должны идти впереди их автора, по сути – быть анонимными. Это чисто христианский подход, который для Исакова был непререкаем.
Но, конечно, самое главное, что он оставил после себя, – это колоссальный литературный вклад. Мы с удовольствием читаем его книги о Селигере и сейчас, мы любим его немногословные, как он сам, «Дневники и воспоминания», но главное – это та коллекция переводов, которые он оставил всем нам.
– Я его спросила однажды, как же вы рискнули переводить, откуда вы знаете старорусский и церковнославянский языки? – рассказывает Галина Гадалова. Он ответил, что давно занимается этим. И всегда прибавлял: «Читайте обо всем в «Дневниках».
Те переводы, которые он сделал, сегодня действительно составляют тверскую классику. Сегодня в тверских школах на основах православной культуры читают жития и преподобного Нила, и Михаила Тверского. В переводе Исакова.
– Для него было важно, чтобы книга вышла, – рассказывает Людмила Юга. – Если я старалась подойти к отбору бумаги, к оформлению на самом серьезном уровне, то он ставил перед собой другую цель: донести до читателя. Пусть на обычной бумаге, главное – чтобы прочитали.
А потом было «Слово…». Переводом «Слова о полку Игореве» Владимир Захарович занимался уже в конце жизни. Он восхищался этим рукописным памятником, его не страшило, что этот текст изучали и переводили в разное время десятки ученых.
Именно сборник переводов житий тверских святых, тверских музейных и архивных рукописей – главное наследие Владимира Исакова. Он мечтал об издании полного сборникасписка рукописных книг в тверских хранилищах. Эту работу сделала Галина Гадалова уже после его смерти.
Сегодня офорты Людмилы Юга о тверских святых разбросаны по всей области. Интерес к своему прошлому возрождается, и нет больше поводов молчать об именах и закапывать их глубже в хранилища архивов. Сегодня другое время. Исаков бы о нем мудро промолчал, вспомнил бы свои переживания и надежды начала 1990х, когда слово «возрождение» было почти осязаемым. Что изменилось? Сколько еще хранят архивы неизвестного и нужного современнику, сколько может начертать игла на цинковой пластине красоты и смысла? С точки зрения духовного опыта, которому учат с исаковских страниц жизненные примеры святых, ничего не поменялось. И это главное. Об остальном можно и промолчать. И идти дальше.
Павел ИВАНОВ
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
Фото Натальи КАПРАЛОВОЙ и из архива Людмилы ЮГА
