В оранжерее Тверского императорского дворца с прошлой недели экспонируются произведения художников творческой лаборатории Вышневолоцкого стеклозавода «Красный Май». Представленные композиции были созданы в 1960-е–1990-е годы на крупнейшем в России предприятии по производству цветного, сульфидно-цинкового и бесцветного стекла.
Этот завод был основан в 1859 году в Вышневолоцком уезде купцами Болотиными. Мастера варили цветное стекло редчайших, ярких, насыщенных оттенков, делали керосиновые лампы, вазы, скульптуры, а также предметы церковного обихода – пасхальные яйца и лампады. Продукция расходилась по России и другим странам огромными тиражами. Болотинское стекло можно было увидеть и в крестьянской избе, в дворянской усадьбе, и в императорском дворце.
Столетием позже продукция преемника знаменитого предприятия, Вышневолоцкого стеклозавода «Красный Май», – сахарницы и вазы – стояли на столе в каждой советской семье, сделанные на заводе светильники до сих пор украшают московское метро, рубиновые звезды горят на башнях Московского Кремля.
С распадом страны закрылось и предприятие, но уникальные произведения, которые там создавались, сохранились, их можно видеть в постоянных экспозициях в крупнейших российских и зарубежных музейных собраниях, а также в музее стекла в Вышнем Волочке, в областной картинной галерее, в частных коллекциях. Эта выставка призвана напомнить о великом культурном наследии тверского края.
В церемонии ее открытия принимал участие один из немногих ныне живущих мастеров стекла, Заслуженный художник РФ Михаил Маршумов. В 1965 году он и его супруга приехали на завод после окончания Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени Мухиной и сразу же погрузились в активную работу. Благодатным называет это время художник, а стекло – сказочным материалом. Но тогда, говорит он, процветал функционализм, декоративные изделия из стекла не поощрялись. Созданная в 1966 году Михаилом Маршумовым композиция «Бояре», как и ряд работ других художников, обозначила поворот в декоративно-прикладном искусстве к постепенному отдалению от главенства утилитарности.
На худсовете, где присутствовали представители министерства культуры СССР, шли жаркие споры: уместно ли делать и такие произведения или сосредоточиться на исключительно функциональных, предназначенных для пользования в быту? После того, как «Бояре» побывали на международной выставке в Монреале, ответ на этот вопрос стал совершенно очевиден – у мастеров стало появляться все больше возможностей создавать декоративные произведения, которые неизменно занимали первые места на всевозможных выставках и биеннале. Так, несколько экземпляров известной композиции Михаила Михайловича поступили в разные музеи, в том числе Исторический в Москве, Русский музей и Эрмитаж в Санкт-Петербурге.
Когда завод гремел на всю Россию
Перед открытием экспозиции старший научный сотрудник галереи Ольга Пиотровская, искусствовед, куратор выставки «Триумф стекла» (6+), ответила на наши вопросы.
– Ольга Вячеславовна, почему представлены произведения именно 60-90-х годов?
– Это – время расцвета завода, когда он славился на всю Россию. За вещами, сделанными из яркого, чистого стекла, люди стояли в очередях. А еще тогда же в советском искусстве произошел слом, на смену утилитарности предмета пришла декоративность формы, и сама вещь стала цениться как произведение искусства: тот же кувшин или ваза несли в себе художественный образ. И, что показательно, в начале 60-х «Красный май» был единственным в мире заводом, где варили сульфидное стекло.
– В чем его особенность?
– Название не очень благозвучное, но тем не менее термин такой есть. Это когда в горячую стекольную массу добавляют оксиды металлов – серы, урана, железа – и стекло, в зависимости от этих наполнителей и от температуры нагрева, меняет свой цвет. Сложнейший процесс; художник, экспериментируя, должен предвидеть результат и быть готовым к тому, что не всегда выходит так, как он задумал. Тогда была особенно сильной художественная лаборатория, в коллекции галереи много работ данного периода. Рецепт разработали ленинградские технологи и предложили его многим заводам, но откликнулся только «Красный Май». Другие, например, Дятьковский, попробовали, но внедрять в основной ассортимент не стали: слишком сложно, требовалось много доработок.
– Сколько на выставке работ и как они обычно попадали в фонд картинной галереи?
– Здесь чуть больше ста произведений, это приблизительно десятая часть имеющихся в нашей коллекции. Художники были людьми нашего круга, мы ездили к ним в мастерские, что-то покупали, что-то они нам дарили. Не только мы – с удовольствием приобретали крупные музеи России. Мастера художественной лаборатории были постоянными участниками выставок, областных, республиканских, международных, ездили за границу, где пользовались большим успехом: сульфидное стекло, как я уже сказала, больше нигде не варили.
– Сейчас экспонируется именно сульфидное стекло?
– Не только, есть и цветное, то есть без добавления сульфида и иначе колористически звучащее, и хрусталь. Родоначальником работы с сульфидно-цинковым стеклом были Светлана Михайловна Бескинская и Анатолий Максимович Силко, который посвятил заводу всю свою жизнь и был главным художником лаборатории. Со временем сюда на работу стали приезжать молодые профессиональные художники. У них были свои мастерские и квартиры, в поселке «Красномайский» было все необходимое для жизни – школа, больница, библиотека, магазин, кинотеатр. Они очень любили завод, для них он был местом силы, местом творчества. Стекольщики делали и массовую продукцию, и одновременно декоративные композиции, выставочные, в одном-трех экземплярах.
– Чем вы руководствовались, отбирая работы для выставки?
– Отбор был довольно строгий. Залы Оранжереи камерные, хотелось представить каждого мастера в двух-трех его произведениях и показать его возможности, технику. Кроме того, мы разместили живописные работы тверских художников, написанные в окрестностях Вышнего Волочка, в Академической даче имени Репина: это была среда красномайцев. Картины по своему образному содержанию перекликаются с композициями из стекла.
Разрушенные печи гигантского завода
– Как так получилось, что это предприятие закрылось?
– Об этом надо спросить у перестроечного времени. Завод приватизировали. Весьма печальная тема не только для него, но и для многих других предприятий страны. Какое-то время он продержался на том, что делал оконное стекло и трехлитровые банки. Работа для художников с мировыми именами! Сейчас там нет ничего. Поломались судьбы и художников, и других местных жителей, которые работали там выдувальщиками, алмазчиками, мастерами, грузчиками. С закрытием лаборатории прекратилась творческая жизнь очень талантливых людей. Многие не могли найти себя, кто-то уехал, кто-то ушел из профессии – все жили тяжело. Великая печаль. Завод был гордостью России, это отмечали все и на выставках, и в публикациях, и в фильмах, ему посвященных.
– Есть такая сила, которая сможет вернуть его к жизни?
– Не ко мне вопрос… Вы знаете, что такое возродить гигантский завод? Для изготовления стекла купцами Болотиными были построены печи. Сейчас это руины. Удивительно, что во время войны, когда завод не работал, печи держали горячими – им нельзя было остывать. И местное население, женщины, дети, зимой собирали ветки, хворост и топили печи. Ждали с фронта мужчин, знали, что традиция не должна прерываться. Но она прервалась в одно мгновение.
– Но ведь возродились же практически утерянные традиционные ремесла – кузнечное, кружевное.
– Это артели, а здесь – предприятие, хотя тоже основанное на народном промысле. Надо все заново восстанавливать, учиться технологии непосредственно у мастера, а учителей нет. Из художников осталось только двое – Людмила Александровна Кучинская и Любовь Германовна Грошкова, они давно уехали из поселка. На их эмоциональное состояние повлияла та история, которая тогда казалась не столь катастрофичной: люди надеялись, что пройдет какое-то время, и все вернется. Стекло в домашних условиях крайне трудно делать: необходимо особое место для мастерской и печка, которая стоит дорого. На керамическом заводе в Конакове, тоже закрытом, какие-то цеха сейчас работают, делаются реплики старых кузнецовских вещей.
– Эти предметы своей привлекательности не теряют. Чем, на ваш взгляд, объясняется интерес к искусству прошлых лет?
– Есть вещи вне времени. Да, выполняли идеологические заказы (от исторической реалии нельзя отгородиться) – композиции к разным съездам и юбилеям, сувениры, но были настоящие произведения искусства. Еще до революции у стекольщиков этого предприятия были свои отличительные фирменные знаки, в их числе – оборки, которыми украшались вазы и керосиновые лампы, а потом еще расписывались золотыми и белыми красками. Эти вещи можно было отличить от сделанных на других заводах: они несли высочайший художественный заряд.
