Тверскому художнику Владимиру Васильеву 49. Он, что называется, на пике формы. Полон энергии и творческих планов. Обладает собственным стилем. Подводить глобальные итоги, конечно, еще рано, но оглянуться на то, что за плечами, уже тянет.
Бумага и карандаш стали его неотъемлемыми спутниками еще в раннем детстве. Глядя на первые рисунки маленького Володи (а в детстве рисуют почти все), вряд ли ктото мог подумать, что эти художественные опыты перерастут в «дело всей жизни». Оказалось – генетика прорвалась. Один из прадедов, живший в деревне, расписывал все, что попадалось под руку: доски, санки, домашнюю утварь. А двоюродный дед Андрей Андрюхов был известным питерским художником, в 1960е годы уехавшим за границу. О нем Владимир узнал от родственников уже взрослым. Тогда о подобном родстве старательно умалчивали, ведь перебежчик, выбравший «загнивающий Запад», считался изменником родины.
С Владимиром Васильевым мы встретились в его собственном доме в Затверечье. Кажется, лучшее место для жизни выбрать сложно. Тишина и покой. В сотне метров река. Но дом этот не жилище отшельника – семейное гнездо. Издалека фасад трехэтажного строения рождает легкие ассоциации с военным укреплением, но когда приближаешься, впечатление развеивается. Гостеприимно распахнутая калитка приглашает во двор. Хозяин радушно встречает на пороге, и, расположившись за чашкой чая, начинаем разговор.
Владимир Васильев, безусловно, состоявшийся профессионал, но о своем месте в искусстве высказывается весьма скромно:
– Искусство для меня – это слишком высокая планка. Я занимаюсь живописью. Конечно, у меня есть здоровые амбиции, и хотелось бы, чтобы со временем ктото возвел то, что я делаю, в ранг искусства. Еще говорю: дело моей жизни. Ничем другим я никогда не занимался и в какойто иной ипостаси себя просто не представляю.
– Написание картин – большой труд, но шедевры получаются далеко не всегда…
– Естественно. Просто иногда подходишь к холсту с какойто жгучей уверенностью, и ожидания не обманывают. А бывает, что работаешь долго и упорно, а в результате ничего хорошего не получатся. Самые удавшиеся вещи часто делаются на едином порыве. Из поездки в Египет я привез несколько готовых этюдов и тут же сделал выставку. Путешествия в Турцию и Индию тоже оказались плодотворными. Но работа на едином порыве – это очень большой расход энергии. Потом чувствуешь себя как выжатый лимон.
Автор, как ни странно это прозвучит, самый лучший и строгий оценщик своих работ. Он всегда знает, получилась вещь или нет. Но прелесть ситуации именно в том, что творческий процесс непредсказуем. Слышали про то, что поэтом управляет язык? С художником то же самое: он просто следует за кистью.
– Следите ли вы за современными течениями в живописи? Следуете ли им?
– Я отслеживаю новые направления в живописи, но за модными тенденциями не гонюсь. Моя приверженность – классический пейзаж. Иногда делаю какието экспериментальные, даже провокационные работы, но чистым модернизмом занимаюсь редко. Есть какоето внутреннее ощущение того, что нужно делать именно для себя. Да и зрителю в конечном счете интересно именно то, что дорого самому художнику. Вкус публики должен формировать мастер, а не наоборот.
При этом многие маститые тверские художники ругают меня за то, что я следую вкусам публики. Подкалывают: выразитель дум, жупел молодежи, пиарный персонаж. Просто так совпало, что многоцветность и чистые цвета, присутствующие в моих работах, сейчас в моде. Даже когда я делаю пастели, эти черты прорываются. Но это не попытка бежать в ногу со временем, это от внутреннего мироощущения.
– Какое самое яркое событие в вашей жизни?
– Первая выставка! Это точка отсчета, когда появляется чувство востребованности, ощущение того, что ты художник. До этого мои работы видели десятки людей, я дарил их друзьям и знакомым. А тут афиши, зал, торжественная обстановка, общение с прессой. В общем, мощнейший заряд энергии. Я его до сих пор ощущаю. Поэтому всегда советую начинающим художникам выставляться. Опыт может быть и негативным, но дает возможность почувствовать свою социальную значимость.
Начинающим всегда было нелегко. Изза отсутствия денег в первую очередь. Творчество ведь требует досуга. Но и жить на чтото нужно. Очень популярно утверждение, что художник должен быть голодным. Я всегда отвечаю: художник должен быть голодным только до одного – до новых идей и работ. Да, многие гениальные живописцы жили на грани нищеты, создавая при этом мировые шедевры. Но к чему считать такое положение вещей нормой? В царской России, например, Академия художеств «оттягивала» на себя материальную сторону вопроса, чтобы художники могли спокойно заниматься своим делом. Сегодня такой поддержки нет, и начинающие таланты предоставлены сами себе. Но даже в этих условиях и при сильном давлении массовой культуры количество золотых крупиц в общем объеме, на мой взгляд, всетаки возросло. Наверное, отчасти это связано с тем, что сейчас отсутствуют жесткие идеологические барьеры времен СССР.
– Кого вы можете назвать в числе своих авторитетов?
– Среди мировых знаменитостей у меня есть четыре абсолютные величины: Левитан, Серов, Коровин и Врубель. Я очень многим обязан моему первому учителю, преподавателю Тверского художественного училища Михаилу Овчинникову. Подражать тому, перед кем преклоняешься, конечно, не следует. Просто хотелось бы соответствовать, не снизить установленной ими планки. Наверное, это самая лучшая дань кумирам.
– Дом вы построили, вырастили дочерей… Планы на будущее есть?
– Ну, до посадки леса руки пока не дошли (смеется). А вообще у меня есть жизненное кредо: искусство вечно – жизнь коротка. Поэтому хочется побольше сделать, полнее себя выразить. Ведь у художника, как, наверное, у любой творческой личности, как бы две жизни. В одной самые дорогие и близкие люди, семья. В другой он один на один со своим делом, в своем собственном мире. Лицом к лицу со своей сутью. И без этого уже никак нельзя, потому что потребность чтото создавать становится условием существования.
Антон СТАРИКОВ
