Похоже, книга сегодня стала анахронизмом, она вытеснена из культурного обихода своими жалкими подобиями – электронными мутантами и одноразовым чтивом, предназначенным для широкого потребления.
Все чаще на различных свалках и возле мусорных баков появляются кучи-пригорки-холмики некогда жадно востребованных самой читающей страной в мире, дефицитных когда-то изданий отечественной и зарубежной литературы. Надо отдать должное их бывшим обладателям: как правило, книги сложены в стопки, а порой даже укрыты целлофановыми лоскутами от непогоды. Кто-то дарит их библиотекам, а те, в свою очередь, всем желающим. Наверняка многие тверитяне видели возле Герценовки стеллаж с надписью «Книга – в дар!» и, возможно, становились участниками подобной акции. Я таким образом пополнил домашнюю библиотеку томиками стихов Андрея Вознесенского и Бориса Слуцкого, а также сборником статей Николая Добролюбова. Да простят меня современные беллетристы, но я предпочитаю перечитывать старую добрую классику, поскольку именно в ней нахожу ответы на злободневные вопросы сегодняшнего бытия. В частности, прочитав критическую статью Добролюбова «Новый кодекс русской практической мудрости», был поражен ее актуальностью. Но сначала вспомним другого русского классика.
«Антиресный» вопрос задает одна барышня в комедии А.Н. Островского «Праздничный сон до обеда»: «Что тяжелее – ждать и не дождаться или иметь и потерять?».
В ту пору в обществе шли нескончаемые дискуссии об идеализме и материализме. Велись они обычно за обильной трапезой, давая возможность голове заниматься увлекательной, хотя и утомительной, гимнастикой ума, в то время как желудок пытался справиться со своими не менее увлекательными и утомительными обязанностями; все члены организма были при деле, все члены общества – тоже.
Ныне нам не до схоластики, не до жиру, ибо спустя два с небольшим десятка лет после развала СССР многие из нас не только не дождались ожидаемого, но и потеряли то немногое, что имели.
Так кто же нас одолел? Материализм сыграл в ящик, заодно унеся с собой и всю нажитую нами материю. Победил идеализм? Ну, идеалисты были нужны лишь в начале заварухи: они смело бросались под танки, ложились на рельсы, неистовствовали на площадях, доводили до белого каления телевизионные антенны, заполоняли печать, словом, морочили людям головы, и без того замороченные маревом свободы без берегов.
Когда же война «белой и алой роз» закончилась и дым развеялся, мы увидели, что победил вульгарный, нет, наивульгарнейший материализм по имени корысть.
В 1859 году некто Ефим Дымман издал «Науку жизни, или Как молодому человеку жить на свете». В ней автор утверждал, что «корысть сделалась сильнейшим двигателем всего человеческого рода», и учил молодых людей пользоваться этим «двигателем».
Рецензируя книгу, Николай Добролюбов писал: «Житейская дипломатия «Науки жизни», в сущности, есть не что иное, как последняя степень нравственного и умственного растления…
…Лицемерие в «Науке жизни» изображается постоянно под видом вежливости, подлость – под именами угождения и искательства, мошенничество называется ловкостью, подозрительность и малодушие – осторожностью, кража всех видов – пользованием обстоятельствами, шарлатанство – сноровкою, и прочее. И все это пересыпается, само собою разумеется, беспрестанными громкими воззваниями о честности, добросовестности, братолюбии, помощи несчастным и т. п.
…Делай добро всегда, когда это не составит для тебя никакого неудобства, будь честен и правдив постоянно, когда это нисколько не нарушит твоего комфорта» – это правило пронизывает всю книгу. И оно же постоянно выражается в жизни каждого из нас. Мы только не имеем добросовестности признаться в этом ни другим, ни даже себе самим».
«Антиресный» вопрос: что «тяжелее» – добросовестно признаться в этом и обучать своих чад науке жизни по Дымману, чтобы, значит, и мы, и желудки наши были при деле, или же по Добролюбову?..
