Учитель Рунской школы Андрей Петров позвонил где-то месяц назад и сообщил такую новость: «Камень нашли». Понятно, реакция моя была, как и у большинства читателей сейчас, прохладной. Нашли и нашли. Мало ли их, камней этих. Находим, теряем, поклоняемся, забываем… Так-таки чего особенного? Но здесь случай и правда был особенный и удивительный.
– За Полицами ходили и нашли камень. Ну, его не то что нашли, знали, что он есть, но его так не особо знали. Камень со следом и знаками – говорят, знаком Рюриковичей. В общем, приезжайте, сходим.
Прошла весна, наступило лето с комарами и «зеленкой». В такую пору в лес соваться без конкретной цели довольно утомительно. Грибов и ягод еще нет, да и если б были они, не особенно пособираешь из-за вездесущих кровососов. «Комаров хорошо… уродилось, – хитро заметил Андрей Владимирович, когда мы уже сидели в его «Ниве», прыгающей по кочкам где-то между Пено и Осташковом, – но ничего, мы будем быстро бежать, они нас не догонят».
Камень, к которому теперь собирались держать путь, вообще-то был известен давно. Хотя по той округе камней богато, встречающиеся особо замечательные экземпляры неизменно становились предметом почитания и поклонения – в основном для жителей окрестных деревень. Но деревни канули в Лету – какие уже двадцать-тридцать лет назад, какие – недавно. Камни тоже понемногу начали «исчезать», в основном – из памяти, но иногда – и физически. Так, пропал вывороченный при ремонте охотничьей дороги огромный валун (со следом стопы), лежавший еще десять лет назад возле деревни Меглино, а близ озера Любцы целая каменная гряда с несколькими крупными камнями-одинцами со следами рунических знаков была перепахана и частично расколота при выработке недавней делянки. Что там было – святилище, как предполагал Андрей Петров (к сожалению, как признается, он не специалист в таких вопросах), или что иное – этого уже никто не скажет. Но вот этот камень, к которому мы ехали, остался.
В качестве попутчика к нам присоединился житель поселка Рунский Михаил Савченков, мужчина средних лет, еще один наш давний знакомый. Он заявил, что без ружья в лес в такую пору не пойдет, потому что могут встретиться и кабаны, и медведи с детенышами, а мы полезем в чащу – и мало ли что… В общем, он добавил оптимизма. Но звери крупнее зайцев нам не попались.
Надо сказать, что у Андрея Петрова есть настоящая любовь к этой земле близ волжского истока. Хотя краеведением, как мы убедились, в сельских школах Пеновского района занимаются хорошо и, можно сказать, профессионально, краеведение практическое, так сказать, «полевое» – это удел школьников из Рунской школы. Под руководством Андрея Владимировича каждый год ребята обязательно ходят в походы, и не по одному разу, и всегда – далеко. Поход через леса и болота без дорог за десять-пятнадцать километров от Полиц до Волговерховья считается здесь за прогулку. Большинство старшеклассников ходили уже не по разу. Они единственные, исключая жителей самого Волговерховья, кто в День Волги (когда освящается ее исток) приходят, а не приезжают на это мероприятие, составляя, так сказать, почетный эскорт из местных жителей. Зато благодаря таким походам рунские школьники сфотографировались со всеми знаменитостями, прибывающими на исток Волги. В этот раз Андрей Петров показал свежие фото с губернатором Андреем Шевелёвым.
Есть единственная закавыка, каковую с одного такого похода, в котором и мне довелось принять участие семь лет назад, я постоянно помнил. Несмотря на то что Андрей Владимирович отлично ориентируется в лесу, любит лес и его знает, он редко отказывает себе и ближним в удовольствии пойти не совсем прямо. Ну а вдруг там, с другой стороны, что-то еще интересное? И иногда это сильно удлиняет путешествие.
– Камень этот описан краеведом и археологом-любителем Сергеем Ильиным в 1945 году, – продолжал рассказывать наш провожатый, пока ехали до Полиц. – И после его описания камень даже официально охраняется и числится в каком-то каталоге. Но никто потом его толком не изучал. Года два назад Осташковский краеведческий музей стал интересоваться, есть ли этот камень вообще. Подключился знакомый москвичи, фермер из ближайшей к Полицам деревни Колпино – Ястребов. Ну, он и нашел уроженку тех мест Зинаиду Чуркину. Вот с ней мы и поехали туда этой весной. Поплутали, конечно, но, в общем, она нас и вывела. Такая вот история.
…Вокруг Рунского расстилаются бескрайние леса, сильно поредевшие, но уже дающие ольховую и еловую поросль по делянкам. На старых полях у еще живых и уже исчезнувших деревень качалось пышное летнее разнотравье. Пока мы ехали дорогой из Колпина, Михаил Савченков, работающий в Рунском уже лет тридцать, рассказывал:
– Дорога эта называется «олимпиада». К 1980-му году ждали мы высокое областное начальство, ну, самое высокое, какое можно вообразить. Готовились показать, как это… технологии… лесозаготовок…
– Передовые?
– Их. Квартальные столбы красили, помнится, в белый цвет, на страх зайцам и белкам. Дорога эта была тогда идеальной. На мотоцикле я выжал однажды по ней больше ста. Лучше, чем по асфальту, было. Но только так и не приехало начальство-то. Верно, другие заботы были.
Дороги – это тоже памятник истории. «Олимпиада», постепенно ухудшаясь, так что и «Нива» пошла уже на пониженной скорости, вывела нас на начавшую зарастать делянку. Ее более старая часть отличалась сравнительной аккуратностью, лес, по крайней мере, свозили с нее чисто; более новая, как обычно, была понеряшливей. За делянкой мы выскочили на берег красивого и тихого озера, каких тут много (это называется Слободское), а дальше свернули на старую дорогу, когда-то соединявшую исчезнувшие хутора с деревней Новая, приселком Полиц. Все эти деревни исчезли – Новая уже в начале 1980-х. А дорога превратилась в луг с травой по пояс. Но под травой везде чувствовалась старая – легкая и твердая колея, умятая еще лошадками, ехать стало легче. Но вот и ориентир – старая засидка на кабанов. Пошли пешком.
Если посмотреть на космический снимок местности деревень Полицы и Новое, вам предстанет необычная картина. Поля (они еще не все заросли) напоминают частую гребенку, вытянутую строго на северо-запад, к Скандинавии, откуда приполз ледник. Более высокие сухие гривки были здесь в пору хозяйствования распаханы, а по низинам, когда-то служившим стоком ледниковых вод, давно уже расположились сырые олешники, заросшие речки и ручьи, затянувшиеся болота. Один из таких ручейков, текущий лишь весной, а теперь представляющий собой неприятно чавкающую топь (впрочем, без трясины), и служил нам ориентиром. И, конечно, Андрей Владимирович не отказал себе в удовольствии куда-то свернуть и пропасть из виду. Вместе с компасом.
Лес в краю, куда мы шли, время от времени окликая Андрея и Михаила, видимо, не рубили очень давно. Он, что называется, «перестоял». Сосны и ели, выросшие по болоту, частично упали, создав почти непроходимое препятствие, частично стояли с голыми мертвыми стволами. Между ними поднималась молодая поросль ольхи. Правда, на сухих гривках здесь было гораздо интереснее и удивительнее: встречались целые гектары чистого липового или чистого кленового леса. Липы, тонкие как колышки, росли необычным для наших широт тесным строем. А у подножия их громоздились заросшие мхом кучи валунов – суборы. Эти камни когда-то собирались с крошечных полей, которые распахивали еще новгородцы. Но после них не один раз на месте средневековых полей вырастал и вырубался лес! Мало мест у нас, где видно так зримо, что такое было средневековое земледелие. И чего оно стоило крестьянину!
Отчаявшись уже найти что-либо, мы вышли на заросшее плотным дерном болотце, покрытое пушицей и цветущей морошкой. За ним, видимый неожиданно издали, когда-то лежавший на берегу озерца, по исчезнувшим водам которого мы шли теперь, лежал кусок скалы. Да, именно скалы – таких больших камней даже здесь немного. Камень лег когда-то, по исходу ледника, точно на великий водораздел между Балтийским и Каспийским морями, и кто-то почти тысячу лет назад, точно зная это, утверждая рубежи двух великих славянских племен – кривичей и словен, – начертил на нем знаки. Неизвестно, со смоленской или с новгородской стороны исходила эта инициатива. Но на камне с тех пор остался характерный, известный по крестам и старинному оружию знак Рюриковичей – двузубая вилка, а рядом с ней равноконечный крест. Были, вероятно, и еще какие-то знаки, теперь уже не видимые.
Мы в благоговении стояли перед этим немым приветом из двенадцатого века, явившимся здесь нам как какое-то откровение из другого мира.
А затем, отправившись в обратный путь, неожиданно легко вышли на старую дорогу, долго еще обсуждая и осмысливая, какие же чудеса и загадки хранит наша земля.
Павел ИВАНОВ
Фото Александра ДЫЛЕВСКОГО
Пеновский район
