Нелегкая судьба тверского льна
лендолгунец, это голубоглазое растение, испокон веков был символом Нечерноземной полосы России. Без него невозможно представить крестьянский быт, о нем и песни слагали, и в поговорках поминали. Про женщин, закадычных подружек, говорили: «У них и лен не делен!» А со сцен сельских клубов постоянно звучало: «Лен, лен, лен, кругом цветущий лен…» На Тверской земле льняное поле привычно воспринималось как неотъемлемая часть ее пейзажа.
Тверской области исторически принадлежит лидерство в производстве льнадолгунца. В 1913 году льняное поле занимало в губернии каждый девятыйдесятый гектар посевов сельхозкультур, под ним было занято более 140 тысяч гектаров, валовой сбор составлял более 40 тысяч тонн волокна. В предвоенном 1940 году посевы льна были увеличены до 223 тысяч гектаров, в 1945м они составили 164,9 тысячи гектаров, в 1950м – 207,4 тысячи гектаров. В последующие годы шло неуклонное сокращение посевов льнадолгунца, однако рост урожайности позволял удерживать валовое производство на уровне свыше 50 тысяч тонн. Так было до 1976 года, когда начавшееся снижение площадей под льном привело к сокращению валового производства льноволокна в Тверской области до 30 тысяч тонн в 1990 году. В том же году в последний раз посевы льна составили свыше 100 тысяч гектаров.
Экономические реформы начала девяностых, которые не обошли и сельское хозяйство, привели к резкому «сбросу» посевов льна. Ведь в ходе реформ пострадал не только лен, но и хозяйства в целом. Рост цен на ГСМ, технику, запасные части, энергоресурсы – с одной стороны, и снижение закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию – с другой, те самые пресловутые ножницы кромсали хозяйства по живому. Сокращались посевы льна. За 1991–1995 годы среднегодовые посевы льна сократились до 69 тысяч гектаров, а с 1996 по 2000 год – до 36,6 тысячи гектаров. В 2001 году они опустились до 22,1 тысячи гектаров. И даже некоторый рост урожайности (в 2001 году было получено в среднем по 4,6 центнера льноволокна с гектара против трех и более в предшествующие девяностые) не мог компенсировать серьезные потери в валовом производстве льноволокна. В 2001 году оно составило 10,2 тысячи тонн.
Заброшенная отрасль
Тут можно возразить, что сброс площадей подо льном происходил не только в Тверской области, но и в целом по России. Мол, трудности реформирования коснулись всех без исключения. Это так. Но статистика свидетельствует, что цифры ежегодного сброса льняных площадей в целом по России обусловлены прежде всего их резким сокращением именно в хозяйствах Тверской области. Если в 1995 году на долю Тверской области приходилось 34 процента льняных полей России и 37 процентов валового сбора льноволокна, то в 2000 году уже вдвое меньше (соответственно 16 и 17 процентов).
Ни в одном из льносеющих регионов не были отмечены подобные темпы развала льноводства, как в Тверской области. Наоборот, наши ближайшие конкуренты по объемам производства льноволокна – Новосибирская область, Алтайский край и Удмуртия – имели устойчивые тенденции к ежегодному наращиванию посевных площадей подо льном при более высокой урожайности. В результате если в 2003 году производство льноволокна хозяйствами Тверской области сократилось по сравнению с 1995 годом на 60 процентов, то в среднем по другим регионам РФ возросло на четыре процента.
К тому времени всем стало ясно: если так дело пойдет и дальше, то нам придется распрощаться с одной из важнейших отраслей сельскохозяйственного производства Тверской области. Но также было ясно, что решить комплекс проблем в льноводстве можно только при активной государственной поддержке льноводства. Для этого была разработана и принята областная целевая программа «Развитие льняного комплекса Тверской области на 2001–2005 годы». Одним из приоритетных направлений развития льноводства было заявлено увеличение посевов льна. Так, к 2005 году они должны были вырасти до 50 тысяч гектаров. Но в то же время высказывалось мнение, что области вполне по силам расширить посевы до… 200 тысяч гектаров. Льноводство, эта исконно тверская, отработанная до мелочей отрасль, могла стать локомотивом, который вытащит всю экономику сельскохозяйственного производства. Однако запланированного роста производства льноволокна достичь не удалось. В 2003 году посевная площадь подо льном составила 24,8 тысячи гектаров (программой намечено 36,9 тысячи гектаров), валовой сбор волокна – 9,78 тысячи тонн (против намеченных 19,6 тысячи тонн). К 2005 году посевы льна не только не достигли 50 тысяч гектаров, но даже уменьшились более чем вдвое – до 20,1 тысячи гектаров, валовой сбор составил 11 тысяч тонн. В 2007 году лен был посеян на 9,46 тысячи гектаров, сдано на приемные пункты 5,3 тысячи тонн сырья в переводе на льноволокно.
Прошу прощения у любознательного читателя, что замучила его множеством цифр. Но без цифр, увы, не понять, куда движется наша льняная отрасль. В 2010 году в Тверской области лен был посеян на 6,5 тысячи гектаров. А ведь, казалось бы, совсем недавно один Торжокский район сеял до 10 тысяч гектаров льна. Известный своими успехами в льноводстве далеко за пределами Тверской области торжокский колхоз «Мир» стабильно из года в год засевал льном
– В 2010 году мы засеяли льном
Сегодня вопрос стоит так: если не будет нормальных цен на льнопродукцию, то не будет и льна. Он не нужен даже нашему хозяйству, которое имеет специализированную технику, кадры. Причем работаем мы на своей, отечественной технике. Уже три года абсолютно не применяем ручной труд. За счет ворошения, оборачивания ленты механизмами мы убираем лен в лучшие сроки, сдаем высокономерную продукцию – и ничего не получаем. Я уже не говорю о том, что даже положенные нам небольшие деньги не получаем своевременно: выплата может растянуться на год. И причина не только в Вышневолоцком льнозаводе, там у самих проблем выше крыши.
В прошлом году «номерник» тресты (оцененной единицей. Качество сданной на льнозавод тресты оценивается номерами. Чем выше номер, тем выше качество. – Н.Н.) стоил три тысячи рублей за тонну. А нужно было бы платить 4 тысячи, тогда мы имели бы возможность сработать на льне по нулям. То есть без убытка, и это при том, что наш колхоз всю тресту сдал номером 1,96. А дотации дали – это сверх того. Они пойдут на расширение площадей, покупку техники, гербицидов, ядохимикатов, удобрений. В этом году номерник стоит уже 4 тысячи, но затраты увеличились в разы. Посеяли
Надо, чтобы определились на федеральном уровне, нужна эта культура или нет. Если нужна – давайте с ней работать. В свое время Тверскую область заслушивали в Правительстве России по социальноэкономической ситуации. И будто бы была достигнута твердая договоренность с правительством о строительстве в Тверской области льнокомбината. Другими словами, у себя дома мы имели бы законченный цикл производства льна. Но дальше разговоров этот вопрос не продвинулся.
А куда он может двинуться сейчас? Какой комбинат? Для этого нужно 20–25 тысяч гектаров посевных площадей при урожайности 6–7 центнеров волокна с гектара. Вот тогда этот комбинат будет обеспечен сырьем. А сегодня область снизила посевы льна до 6 с небольшим тысяч гектаров. При такой ситуации никто в правительстве о комбинате и говорить не будет.
Но, несмотря ни на что, в Тверской области остаются хозяйства, которые упорно продолжают сеять лен. В Торжокском районе их два: колхозы «Мир» и «Победа». В колхозе «Мир», например, все 150 льняных гектаров нынче убрали на семена. Семян заготовили гдето на 300–350 гектаров посева. И когда колхозного председателя спрашивали, зачем ему хлопоты с семенами, он отвечал: а вдруг придет осознание, что мы не то делаем со льном? Как тогда быть?
– Лен не просто трудоемкая культура, она требует к себе грамотного, даже тонкого отношения, – объясняет Николай Попов. – И чтобы она не пропала, чтобы потом не заносить ее в «Красную книгу» сельского хозяйства, нужно принимать неотложные меры для спасения льноводства. Для начала определить у себя в Тверской области хотя бы два десятка льноводческих хозяйств. Установить закупочную цену, при которой льном было бы выгодно заниматься. А так, сколько программ ни разрабатывай (федеральных, областных ли), какие новации ни придумывай, если не платить достаточные деньги за произведенную продукцию, толку не будет, – считает Николай Попов. – Нашему хозяйству, к примеру, не очень удобно заниматься картофелем: слишком каменистые почвы. В этой связи с удовольствием расширили бы посевы льна. Но не думайте, что мы стремимся чтото урвать: в себестоимости льнотресты оплата труда занимает 15–20 процентов. Остальное – техника, горючее, электроэнергия, удобрения, гербициды и прочее.
– Можно принять такое волевое решение, перенаправить бюджетные деньги тем хозяйствам, которые будут выращивать лен. Но ведь нужны льнозаводы, куда надо будет сдать выращенное сырье. А все заводы – это частные предприятия, им просто так деньги не отдашь…
– Это вторая часть проблемы, – соглашается Попов. – В области осталось два работающих завода: Вышневолоцкий и Бежецкий. А было их только в Торжокском районе четыре, а по области 43. Да, действительно, с субсидированием двух оставшихся заводов дело сложное. Это частные предприятия, на том же Вышневолоцком льнозаводе несколько хозяев. Но все равно проблему надо решать. Нужно, чтобы такое решение было принято на уровне Федерации. В России есть положительный пример с сахарной свеклой. Эту культуру постепенно добивали. Сегодня же ее производство увеличено в разы. Приобретена мощная техника. Проведена ценовая политика. Построены сахарные заводы. Я не говорю, государственные они или частные. Это не имеет значения. Главное, что они есть и что культура возделывается.
В свое время в Тверской области была сделана попытка налаживания выпуска котонизированного льноволокна. Цель – сохранить, с одной стороны, льноводство как отрасль, с другой – дать сырье для текстильной промышленности области, которая утратила источники сырья (хлопка) в связи с развалом СССР. Однако налаживание выпуска котонизированного волокна шло крайне медленно и не было осуществлено. Так и не были пущены в эксплуатацию цеха котонизации на Краснохолмском и Грузинском льнозаводах, строительство которых было начато в 1994 и 1995 годах. До 1998 года работала линия котонизации в кооперативе «Кашинкотон». В 1998 году было выпущено 57 тонн котонизированного волокна. Так и не пущенная в промышленную эксплуатацию, линия морально устарела и требовала модернизации еще в 1998 году.
– По моему глубокому убеждению, – говорит Николай Попов, – вопрос с увеличением посевов льна и даже его первичной переработкой можно решить на уровне области. Пока можно. Но в масштабах России нужны усилия государственные. Чтобы в Министерстве сельского хозяйства появился специалист, который бы знал лен. И сумел бы доказать вышестоящему начальству его пользу и необходимость.
Пользу и необходимость льна доказывать не надо. Это давно известно во всем мире. Сегодня изо льна шьют не только посконные крестьянские рубахи. Лен идет на производство элитной одежды, которая стоит больших денег. И очень обидно, что одежду изо льна нам поставляет заграница.
Не так давно в расположенном на территории Торжокского района научноисследовательском институте льна проходил международный семинар, где обсуждалось значение льна. Были делегаты из стран Балтии, Польши, Белоруссии. Несмотря на собственные проблемы, институт работает, выполняет возложенную на него миссию. Но кто востребует его научные разработки, если льна с каждым годом становится все меньше? Ну а без науки (если она вдруг прикажет долго жить) отрасль вряд ли долго продержится. Вот и выходит, что заниматься льном надо по всему циклу – от науки до прилавка.
Надежда НЕСТЕРОВА
