Люди старше 35 лет при словах «мопед» или «скутер», наверное, представят безобидный драндулет, который с тарахтением ползёт по пустой сельской дороге. На таких раньше ездили за грибами да ягодами, иногда на пруд купаться. Раньше так и было, но времена изменились. Сейчас двухколёсный транспорт для подростков — это настоящий убийца с моторчиком.
В апреле 2019 года это опасное развлечение унесло жизни двух подростков. В 2020 году погибло уже четверо ребят. Да, аварии были всегда, но сейчас их стало особенно много. Объяснение простое — многократно вырос дорожный трафик, машины снуют туда-сюда на огромных скоростях. А между ними пытаются втиснуться скутеры с лихими ребятишками, которые ещё не чувствуют страха смерти.
Реальная история, случившаяся в 90-х с редактором «Тверьлайф».
Как и многих детей в 90-х, меня на всё лето отправляли в деревню к бабушке. Деревня называется Славное, находится в Калининском районе. Точно так же, на лето, приезжал в соседний дом мальчик Валера. Неудивительно, что мы подружились. Удивительно, что в 14 лет родители купили Валере подержанный мопед. Тарахтелка постоянно глохла и заливала свечи, мы часами возились с маломощным движком, но ухитрялись привести агрегат в рабочее состояние и отправиться на рыбалку или просто погонять. А ещё ухитрялись попадать в аварии на абсолютно пустой дороге. Сперва по-мелочи, будто судьба мягко намекала на будущие трагедии. Первый серьёзный звонок раздался в середине лета на просёлочной дороге. Ехали вдвоём. Выкрутив ручку газа, Валера неудачно подлетел на ухабе. В наивысшей точке полёта тело ощутило щекочущую невесомость, а потом мы рухнули вниз. Удара я не почувствовал. Какое-то время спустя нашёл себя скрюченным в канаве. Всё, что ниже груди, было отбито жесточайшим образом, дышать и двигаться не получалось. Когда багровая пелена боли начала отступать, я услышал истошные вопли Валерия. Оказывается, его придавило мопедом в очень неудобной позе и уже какое-то время поджаривало раскалённым глушителем. Я, как мог быстро, подполз и помог другу выбраться. На ногах у него шипели ужасные ожоги, отвратительно пахло подгоревшим мясом и бензином.
После этого мопед у нас изъяли, а затем я уехал обратно в город.
Прошёл год. Следующим летом у Валеры был уже мотоцикл и не было примерно трети лица. Он чем-то напоминал злодея из второсортной голливудской фантастики.
— Это что? — ужаснулся я.
— Асфальтовая болезнь. — Улыбнулся мой друг одной стороной рта. Вторая половина двигалась плохо из-за здоровенной болячки, покрывавшей голову от виска до подбородка.
Этот инцидент, чуть не стоивший жизни, произошел ещё весной. Мотоцикл протащил хозяина по дороге, которая стёрла, как наждачной, сперва шапку, а потом и кожу, почти добравшись до костей черепа. К слову, поучительная история для тех, кто катается без шлема.
Но мой друг оказался крепким и слабо обучаемым. Он не только не бросил мотоцикл, но и шлем не купил. Даже когда кто-то из деревенской мотоциклетной тусовки оставил на тёмной обочине осколки фар и лужи крови и, переломанный, уехал в больницу, Валера продолжал гонять. В этих заездах я не участвовал. Лужи крови въелись в серый асфальт и в юное воображение, напугав, что называется, до… весьма крепко напугав, скажем так.
Каникулы шли своим чередом. То один, то другой местный «гонщик» отправлялся в травмпункт. Иные быстро возвращались и ухитрялись гонять даже с гипсом, показывая неумело накрашенным деревенским красавицам свою лихость. А потом парень из соседней деревни разбился «на глушняк», и все приуныли. Примерно месяц покатушек не было, но потом всё забылось, и мотоциклетное рычание вновь стало оглашать деревню. Так прошло ещё одно лето. Начался и пролетел учебный год.
На следующее лето я уже не поехал в деревню, отвоевав подростковое право на самостоятельный выбор локации на каникулы. Валеру как-то случайно встретил в городе (вне летних каникул мы почти не общались). Он, хромающий и грустный, шёл из больницы. Злая участь не миновала беспечного ездока. История была заурядной, как пыль на обочине. Однажды в вечерних сумерках задев дугой своего «Юпитера» едущий рядом мотоцикл, Валера долго кувыркался по асфальту, теряя зубы, здоровье и надежду на светлое будущее.
— Прям слышал, как кость сломалась, прикинь! — разошёлся он, пересказывая аварию. — Прям, «чпок!» только и всё!
Конечно, цензурных слов в этой истории почти не было. Для пущего эффекта Валера вытащил из пакета серые листы рентгеновских снимков.
— Во, берцовая кость. А это рёбра. Повезло, что лёгкие не проткнули.
Снимок его берцовой кости можно назвать поучительным. Осколки топорщились в разные стороны и наверняка искромсали мышцы. Собирая эту мозаику, врачи загнали в кость несколько металлических крепёжных шпилек. С внутренними органами тоже было нехорошо. Что-то порвалось, что-то отбилось. Много недель Валера лежал на вытяжке, ел пресную протёртую еду и целыми днями смотрел унылые передачи по центральному телевидению, так как родители вынуждены были продать видеомагнитофон, чтобы купить сыну какие-то мудрёные лекарства.
С тех пор мы не виделись. Прошло много лет, мы выросли, появился интернет, я нашёл Валерия в соцсетях. У него всё хорошо — солнечные семейные фото из Турции, рыбацкие трофеи — и ни намёка на чудовищную поломку юности. Видимо, хватило ума бросить мотоцикл. Но, глядя на его фото, в душе прошелестела мрачная тень: тот безымянный парень из соседней деревни, который разбился «на глушняк», он тоже был кому-то другом.
Игорь Докучаев
