Ожили герои сражений четырехсотлетней давности
два года назад, в честь 400летия похода Михаила СкопинаШуйского, рядом с православной гимназией в Городне Конаковского района был открыт памятный обелиск. Через месяц памятник князюгерою был торжественно открыт в Калязине, а затем состоялась первая большая реконструкция битвы одного из самых известных сражений Смутного времени на реке Жабня. Спустя год военноисторическая реконструкция была проведена в Городне. Организаторами ее выступили межрегиональная программа «Под княжеским стягом», Ассоциация тверских землячеств и клуб «Служивый» из подмосковного города Пушкино. В бою смогли поучаствовать и многие добровольцы из числа городенской молодежи. В этом году 9 июля действие повторилось вновь, но с привлечением еще большего количества участников, возле храма Рождества Богородицы.
В мае 1609 года 22летний полководец князь М.В. СкопинШуйский выступил в освободительный поход из Великого Новгорода на помощь осажденной войсками «Тушинского вора» (Лжедмитрия II) Москве и изнемогавшим в кровопролитных боях с гетманом Сапегой и атаманом Лисовским героическим защитникам ТроицеСергиевой обители. Успех первого серьезного сражения под Торопцем внушал надежду на дальнейший успех. Вместе с русскими воинами: стрельцами, пушкарями и ополченцами – в поход выступили легионеры из разных стран Европы. Среди наемников был шотландский поручик Георг Лермонт, ставший затем родоначальником дворянского рода Лермонтовых. Общее командование легионерами, среди которых были шведы, финны, французы, немцы, датчане, голландцы и даже жители Колывани (русское название Таллина), осуществлял шведский военачальник Якоб Делагарди. По ходу продвижения войск в русские полки вливались силы из разных городов. Одними из первых на соединение со СкопинымШуйским в Торжок пришла конная дворянская рать отважных смолян во главе с князем Яковом Барятинским, погибшим через год на родной Смоленщине в Клушинской битве (на родине первого космонавта Юрия Гагарина).
Решающее сражение за Торжок, во время которого русскими войсками предводительствовали стольник Семён Головин (брат жены СкопинаШуйского) и шведский генерал Эверт Горн, разыгралось 27 июня 1609 года. В боях на Тверце русские ратники впервые могли наблюдать способ боя своих союзников: при приближении польсколитовской конницы пикинеры, ощетинившись копьями, умело сдерживали натиск, а стоявшие позади мушкетеры вели прицельный огонь.
В итоге полковник Зборовский, разоривший перед этим Старицу, был вынужден отступить на Тверь. Наиболее крупной потерей русскошведских войск стало смертельное ранение наместника главного полка, французского капитана-де ла Бади, командовавшего правым флангом. Однако цель в упорном бою была достигнута – путь на Тверь оказался открыт.
Для наступления на Тверь войско получило деление на три полка: Большой полк во главе со СкопинымШуйским и Делагарди, Передовой полк во главе с Головиным и иностранным ротмистром, и Сторожевой полк во главе с Барятинским и еще одним иностранным ротмистром. В яростном трехдневном сражении за Тверь 23 июля европейские наемники применили тактику новейшего боя по нидерландскому образцу. Вражеский гарнизон обладал крупными силами конницы (не менее 5000 всадников). Центр русскошведского войска составили пехотные построения: левое, ближнее к берегу Волги, крыло заняла французская конница, а правое – сам Делагарди с финскими кавалеристами. Русские ратники разместились на флангах и на второй линии. Воспользовавшись неожиданным ливнем, замочившим порох и фитили, польские крылатые гусары и пятигорцы (вид литовской конницы) нанесли сильнейший копийный удар по этим боевым порядкам. Французы первые не выдержали натиска и бежали; русская конница тоже подалась назад, смешав резервные отряды наемников. В результате изза возникшей неразберихи союзники понесли большие потери. Зато пехота, выставив во все стороны длинные пики, осталась неподвижной и невредимой. «Из тех, кто покинул позиции, последовал за бегущими, многие были перебиты, а из тех, кто, оставшись на месте, действовал, как подобало, копьями и саблями, никто не был ранен», – сообщал шведочевидец Юхан Видекинд. Перестроив своих солдат, Делагарди с прикрытой пикинерами финской конницей сумел контратаковать и обратить крылатых гусар в бегство. Начавшийся ливень и вечерние сумерки привели к временному затишью. Но спустя два дня СкопинШуйский сам атаковал противника и, разбив его в посадах, загнал остаток врагов во главе с паном Красовским в кремль.
Однако ошеломленные жестокостью боев и обозленные нежеланием СкопинаШуйского отдать им Тверь на разграбление, наемники Делагарди начали высказывать недовольство. Тем временем не успевшие укрыться в кремле вражеские отряды преследовались некоторое время по Волоколамской и Клинской дорогам. Вполне вероятно, что одна из стычек могла произойти в Городне (древнем Вертязине), где находился брод и переправа через Волгу. После боя за переправу русский полководец СкопинШуйский, названный Н.М. Карамзиным «гением Отечества», решил дать отдых войску. В этот момент произошел бунт легионеров, отказавшихся двигаться дальше и вернувшихся через Заволжье на Новгородскую дорогу. Верными присяге королю остался лишь отряд Кристиерна Сомме, состоявший из 250 конных и 750 пеших воинов.
Узнав о разгроме его войск под Торжком и в Твери, Лжедмитрий II умолял гетмана Сапегу поспешить им на помощь. 28 июля Сапега направил из своего осадного лагеря под Троицким монастырем (современным Сергиевым Посадом) к Твери пять польских гусарских «хоругвей» (рот), четыре «хоругви» пятигорцев (литовских гусар) и две роты запорожских казаков. Сам гетман присоединился к войску 30 июля на стоянке на реке Лутосня – притоке Сестры. Но тут разведка донесла, что русские полки переправились в Городне с правого берега Волги на левый и под прикрытием болотноозерной лесной местности неожиданно оказались в Кашинском уезде. На подходе к дворцовому селу Кимры, относившемуся тогда к этому уезду, СкопинШуйский послал грамоту «миру и прочим волостям, чтобы крест целовали» царю Василию Шуйскому, «извещая их о том, что Скопин, побивши людей воровских многих, идет с войском немецким до Калязина и там хочет переправиться через Волгу».
Узнав о внезапном маневре СкопинаШуйского, Сапега повернул на Дмитров, заняв там выгодную позицию. Побывавшие в Кимрах лазутчики доложили ему о том, что «несколько сот московитов» переправились было на правобережье, но, прослышав о стоявшем у Дмитрова гетманском войске, немедленно вернулись обратно. Не исключено, что это был отвлекающий тактический ход, поскольку в тот же день 3 августа передовые части СкопинаШуйского стремительно атаковали полк Микулинского, разбивший незадолго до того отряд стрельцов из Устюжны, запаливший Бежецк и занявший на время в Калязине монастырь.
Примчавшиеся к Сапеге 12 августа гонцы от Микулинского сообщили, что «Скопин уже переправляется с войском немецким на эту сторону Волги у Калязина». Выбив из монастыря Макария Калязинского на левом берегу Волги вражеский полк, князь немедленно приступил к строительству переправы и выслал четырехтысячное русское войско в дозоры, «одних к Дмитрову, других к Угличу…». В находившейся на правом берегу Волги Никольской слободе (на месте которой сейчас возвышается над Волгой затопленная колокольня Никольского собора) началась постройка деревянного острога и земляных укреплений. Отовсюду в Калязин стали стекаться отряды ополченцев. Самый дальний путь проделали сибирские стрельцы воеводы Давида Жеребцова, уроженца Ржевской земли, погибшего год спустя смертью храбрых при защите обители преподобного Макария и пути на Кашин и Тверь от нового набега пана Лисовского.
Монахи богатого Калязинского монастыря выступили в роли «инвесторов» создаваемой СкопинымШуйским армии. Не дожидаясь ее окончательного создания, гетман Сапега двинулся ему навстречу. На Успеньев день 28 августа 1609 года произошла знаменитая сеча на реке Жабне под Калязином, в ходе которой польсколитовские силы понесли заметный урон. Следствием одержанной победы стало быстрое и внезапное овладение ПереславлемЗалесским и Александровской слободой. Появление летучих отрядов в соседних Угличском, Ростовском и Дмитровском уездах побуждало крестьян к активным партизанским действиям. Сам же Калязинский монастырь на ближайшие два месяца превратился во временную «столицу» Московского государства, где принимались послы и подписывались международные договоры, куда вернулся из Торжка Делагарди с наемниками. Здесь же находилась главная ставка 20тысячной русской армии, выступившей отсюда в дальнейший поход для снятия осады с ТроицеСергиева монастыря (современной лавры), а затем и на освобождение Москвы.
Ярослав Леонтьев,
научный руководитель программы
«Под княжеским стягом», доктор исторических наук
Фото Виктора БОРОДУЛИНА
