История последнего дня жизни и мученической кончины Михаила Ярославича Тверского
В древнерусской литературе «повестью» называют любое произведение объемом более одного абзаца. Причина тому в том, что общий дефицит бумаги или пергамента требовал научиться выражать свои мысли кратко и без излишней «воды».
Часто очень значимые исторические события (вроде разорения города, войны, пожара, строительства) оставались записанными скудными одной-двумя строчками, хотя имеются неопровержимые доказательства, что летописец был очевидцем случившегося и видел много, очень намного больше, чем записал.
В истории гибели Михаила Ярославича Тверского можно провести несложный подсчет объема знаков, которые затратил автор его жития на тот или другой эпизод.
И мы видим, двум месяцам, в которые происходила подготовка суда и суд над Михаилом Ярославичем (а, несомненно, тут много было событий), игумен Александр уделил около двух с половиной тысяч букв. На описание последующих двадцати шести дней – примерно пять тысяч. По мере возрастания важности эпизода увеличивается объем текста, затраченный на него. На события одного-единственного дня – среды 22 ноября – автор жития потратил около пяти тысяч букв. Взгляд его становится чрезвычайно внимательным, точным и местами даже протокольным.
События этого дня начались с того, что князь прослушал церковную службу утрени, которую отслужили в его шатре. Затем Михаил Ярославич начал сам читать правило к причащению, положенные псалмы и молитвы. Затем он исповедовался своему духовнику и, видимо, причастился запасными Дарами, хотя житие не делает на этом акцента.
Затем – призвав ближних бояр и юного сына Константина – князь еще раз проговорил с ними, кому и что останется после него в Тверском княжестве («приказываше про отчину свою»). Затем разговор зашел о его слугах, бывших рядом все эти тяжелые дни. Михаил надеялся, что хотя бы Константин и духовенство сохранят относительную свободу при складывающихся обстоятельствах и походатайствуют о тех «меньших», кому придется действительно тяжко.
Затем он попросил Псалтирь. Обычай «гадания» на этой книге был распространен в средние века. На каком месте откроется какой-то стих, то и будет Божественным ответом на запрос вопрошающего. Книга раскрылась на 54-м псалме, том самом, который потом игумен Александр сделал, по сути, эпиграфом к доброй половине жития своего князя. Князь попросил духовника прокомментировать выпавшее место. Игумен, желая отвести князя от черных мыслей, заметил, что 54-й псалом заканчивается на оптимистичной ноте. Но Михаил Ярославич не обольщался таким утешением, подозревая, что участь его уже решена. Он продолжил читать и нашел, наконец, те строки, что были ему самыми созвучными в эти тяжелые минуты:
«Кто даст ми криле, яко голубине, и полещу и почию. Се, удалихся бегая, и водворихся в пустыни, чаях Бога, спасающаго мя от малодушия и от бури…».
«Аз же, Господи, уповаю на Тя…», – дочитал князь псалом и закрыл книгу. Снаружи нарастал непонятный шум.
Прочтем дальше житие в переводе:
«И вот в этот момент один из отроков его вбежал в вежу с побледневшим лицом и пресекшимся голосом: «Господине княже, вот, уже едут из Орды Кавгадый и князь Юрий с множеством народа прямо к твоей веже!». Он же быстро встал и, вздохнув, сказал: «Знаю я, для чего едут, – чтобы убить меня…».
«И страшно было в тот час, братия, – писал далее игумен Александр, – видеть множество стремящихся поглядеть на блаженного князя Михаила. Кавгадый же и князь Юрий послали убийц, а сами слезли с коней на торжище, ибо недалеко был торг, можно было до него камнем добросить…»
«Убийцы же, будто дикие звери, немилостивые кровопийцы, разогнав всю дружину, вскочили в вежу и увидали его стоящим. И так, схватив его за колоду, что была на шее его, ударили сильно и швырнули на стену – и проломилась стена. Он же снова вскочил, и тогда множество людей набросилось на него, повалили на землю и стали бить его беспощадно ногами. И один из беззаконников, по имени Романец, вытащил нож и ударил святого в грудь, справа, и, вращая нож туда и сюда, вырезал честное и непорочное сердце его. И так предал святую свою блаженную душу в руки Господа великий христолюбивый князь Михаил Ярославич месяца ноября в 22 день, в среду, в 7 часов дня».
Семь часов дня – это не семь часов на наших часах. Это значит, в сумерках, около четырех-пяти часов пополудни. Короткий осенний день заканчивался. Шатер князя был разодран буквально в клочья, всё, что было в нем, разграбили убийцы – русские и татары.
Раздетое тело Михаила Тверского было брошено. Юрий с Кавгадыем подъехали посмотреть. Лицемерный татарин заметил: «Не отцом ли тебе был сей князь великий? Почему же тело его нагим брошено?» Юрий повелел своим людям прикрыть поверженное тело своего врага, что и было исполнено.
Голос очевидца хорошо слышен в следующем описании:
«И положили его на большую доску, подняли на телегу, перевязали крепко веревками и перевезли через реку, называемую Адежь, что означает «горесть». Ибо воистину горесть была в тот час нам, братия, когда увидели мы такую унизительную смерть господина своего князя Михаила Ярославича. А из дружины нашей немногие избежали рук их: те, кто дерзнули, – убежали в Орду к царице, а других поймали, потащили нагими, избивая нещадно, как каких-нибудь злодеев, и приведя в свои станы, заковали в оковы. Сами же князья и бояре в одной веже упивались вином и рассказывали, кто какую вину наговорил на святого…».
Так погиб в Орде великий тверской князь Михаил Ярославич. По современному исчислению, это произошло 5 декабря 1318 года.
Павел ИВАНОВ