От врача, а также от члена Союза российских писателей, члена Союза журналистов России, лауреата премии имени М.А. Булгакова, автора четырех книг и множества публикаций в СМИ…
Эти два призвания в Максиме Александровиче гармонично сосуществуют уже много лет. И хотя приоритеты им самим расставлены в зрелом возрасте, корешки будущих жизненных смыслов проклюнулись еще в раннем детстве, в родном городе Фрунзе (Бишкеке).
Наиболее отчетливо заявила о себе мечта, облаченная в белый врачебный халатик. Именно он стал любимой вещью-игрушкой мальчика. Страховы жили в элитном доме в центре города.
К тому же среди соседей были врачи, и Максиму часто «дарили» вышедшие из строя фонендоскопы и стетоскопы, вооружившись которыми он навязчиво предлагал свои услуги доктора Айболита не только котам и собачкам, но и своим сверстникам.
Еще один намек на будущее призвание был менее очевиден, если вообще был. Но тем не менее… По соседству со Страховыми жила вторая жена Чингиза Айтматова с дочкой, которую мама Максима, учитель математики, в частном порядке готовила к поступлению в институт. Чингиз Торекулович по вечерам заезжал за дочерью, и Максим с братом бежали наперегонки к дяде Чингизу за очередной порцией карамелек. Айтматов тогда был послом в Люксембурге и привозил детям неведомые доселе заморские сладости. Разумеется, тогда Максим понятия не имел, от кого сии щедрые дары. Но со временем осознал масштаб таланта и личности знаменитого писателя, проникся его творчеством и, возможно, впервые ощутил потребность к собственному сочинительству.
Это случилось позже, уже в Ржеве, куда семья в силу известных обстоятельств переехала из Киргизии в 1991 году и где прошли детские и юношеские годы Максима. Творческий зуд он ощутил в 9м классе. Совершенно неожиданно для себя и тем более для окружающих написал небольшую заметку про ржевскую породу голубей. Послал в газету – напечатали. И полетели голуби…
Максим начал активно сотрудничать со всеми четырьмя ржевскими газетами, в которых вскоре появились и его литературные публикации.
После школы возникла дилемма: медицина или журналистика? Прикинул, что врач может писать в свободное время, а журналист заниматься врачеванием – нет. А потому поехал поступать в тверскую медакадемию. Однако решил подстраховаться и подал документы еще и на филфак ТвГУ, благо экзамены не совпадали. Погнался за двумя зайцами и вопреки поговорке поймал обоих, то есть поступил и туда, и туда.
Но поскольку предпочтение было заранее отдано медицине, Максим стал студентом медакадемии. Поначалу хотел быть стоматологом, потом увлекся челюстно-лицевой хирургией, модными в то время направлениями. Почему все-таки выбрал специальность хирурга?
– Мне всегда нравилось рукодельничать. Еще в школе на уроках гончарного ремесла обожал делать что-то голыми руками, мять глину, лепить поделки. И потом, хирургия всегда была заветной мечтой. Решающее влияние на мой выбор оказала известный детский хирург, заслуженный врач России Светлана Дмитриевна Кухаренко, она уже была на пенсии и работала директором музея медакадемии. Удивительная творческая личность, написала книгу о тверских врачах. Более того, живя в Свердловске, получила не только высшее медицинское, но и консерваторское образование. Будучи практикующим врачом, являлась еще солисткой тамошней филармонии, прекрасной оперной певицей. Приехав в Тверь, не раз выступала с концертами. Жесткий, требовательный и бескомпромиссный человек. Так случилось, что, по жизни одинокая, Светлана Дмитриевна стала моим наставником. Называла «внебрачным внуком». Она внушила мне, что хирургия – Эверест в медицине. И я решился забраться на эту вершину.
Затем Максим Страхов прошел практическую школу у выдающегося тверского хирурга Юрия Александровича Шабанова, которому он ассистировал уже на третьем курсе. А после окончания с красным дипломом академии был направлен в ординатуру к самому Юрию Ивановичу Казакову.
– Я был наслышан о Юрии Ивановиче, о его жесткой дисциплине, настоящей муштре в профессиональном смысле, об идеальном порядке в отделении. Для меня он казался кем-то недосягаемым, как, скажем, Лео Бокерия. Помню первый день знакомства с будущей работой у Казакова. Еще даже не поступил в ординатуру, только получил диплом, начались летние каникулы, а я решил присмотреться к тому, что меня ждет. Пришел на часок, оглядеться, а Юрий Иванович говорит: «Все в отпусках, так что будешь ты крючки держать», то есть четвертым ассистентом назначил. Так восемь часов рядышком с Казаковым простоял. Понял, что профессия требует полной самоотдачи, что на творчество времени просто может не хватить. Поначалу даже сник, думал, чего греха таить, уйти на другую стезю. Но меня увлекала сложность хирургии, ее узкая специфика. Все точки над i поставил, как водится, случай. Как-то я куда-то торопился и не дописал историю болезни пациента. Меня вызвал мой куратор и отчитал, спасибо ему, что не прилюдно, а тет-а-тет. Его слова: «Хватит быть фельдшером, пора становиться доктором» – как будто сорвали пелену с глаз. С той поры мелочей в работе для меня нет.
Три вопроса Максиму Страхову
– И все же, что для вас важнее – медицина или литературное творчество?
– Я давно определился: для меня медицина – это существительное, а все остальное – это прилагательное. В том числе и творчество. Профессия «проглядывает» и в моих книгах: читатель сразу поймет, что их написал врач.
– Какое лекарство вы, как врач, считаете наиболее действенным?
– Если задуматься, только в нашей профессии совсем рядом находятся добро и зло, жизнь и смерть, горе и радость, грусть и смех. Именно поэтому, на мой взгляд, медицину можно максимально соотнести с термином «трагикомедия». Так что и в нашей профессиональной жизни выдаются порой счастливые моменты, когда можно улыбнуться и даже от души посмеяться. Чаще всего наблюдая за самими собой. А это, убежден, и есть самое действенное лекарство ото всех недугов. Здоровый смех лучше любой самой дорогой таблетки. Это я вам как доктор говорю!
– Что опасней: сердечная недостаточность или недостаточная сердечность?
– Для пациента – сердечная недостаточность, для врача – недостаточная сердечность. И не только по отношению к больным, но и к своим коллегам. Я видел замечательных врачей, которые чудеса за операционным столом творили, но были хладнокровно равнодушны к людям по жизни. Сегодня на самом высоком уровне говорится о пропасти между главными врачами и персоналом. Не только в зарплатах, но и в межличностных отношениях. Разумеется, есть исключения. Уже два года мы тесно сотрудничаем с Каринэ Александровной Конюховой, руководителем Центра специализированных видов медицинской помощи имени В.П. Аваева. Психологический климат в этом учреждении кажется мне почти эталонным. Каринэ Александровна при всей своей требовательности и конкретности умудрилась создать домашнюю и уютную атмосферу в коллективе, где каждый осознает свою значимость и ответственность за порученный участок работы. Вот бы всем так.
Виктор ЧУДИН
