Страна вовсю готовится к Пасхе. В эти дни положено думать о большом и вечном, отодвинув в сторону всю суету, или, как пел бард – все наши глупости и мелкие злодейства. Ведь на фоне Пасхи почти все кажется преходящим, незначительным.
А подумать всем нам накануне Пасхи – 2023 действительно есть над чем. В разгаре наша спецоперация на Украине и война по всем фронтам, объявленная нам Западом. Но если год назад речь шла, в первую очередь, о геополитическом противостоянии, ядро которого – борьба за власть и ресурсы, то чем дальше, тем отчетливее ясно, что Россия не сошлась с Западом в более глубинных вещах: несовместимы наши ценности. Как это выглядит на практике, мы наблюдаем сейчас, кусая губы и сжимая кулаки, в репортажах из Киево-Печерской лавы, где люди с такими же славянскими лицами, матерясь на чистейшем русском языке, избивают и унижают православных верующих, черное православное духовенство. А в пещерах лавры и на ее территории, тем временем, покоится вся наша русская история: Нестор Летописец и богатырь Илья Муромец, великий иконописец Алипий, основатель Москвы князь Юрий Долгорукий, великий реформатор Петр Столыпин, целый сонм русских святых, начиная с основателей лавры Антония и Феодосия Печерских… Да что там, даже празднование 950-летия города Торопца, к которому готовится Тверская область, упирается в конечном счете в ту же Киево-Печерскую лавру, ведь дата отсчитывается от упоминания в летописи святого Исаакия Торопецкого, или Исаакия Печерского, который как раз и подвизался в святой обители. И совершенно очевидно: уничтожая лавру как русское место, как колыбель русской истории, православия, святости, нам дают понять, что воюют не столько с формой русского государства, сколько с его содержанием. Причем, что важно, не с сегодняшним содержанием — с многовековым.
А это возвращает в повестку вечный вопрос, который несколько десятилетий все время откладывался на потом: если не с Западом, если не в роли мостика между Европой и Азией, чем мы настойчиво занимались, начиная с петровских времен, больше трехсот лет, то что тогда? Что за миссию Россия хочет и может выполнять как минимум в 21 веке? Как может выглядеть наша русская национальная идея, о необходимости сформулировать которую все настойчиво твердят с развала СССР, каждый раз откладывая ее на потом?
Право на веру
И тут можно только подивиться парадоксу: сама история тасует сейчас события так, что буквально вынуждает Россию вернуться на развилку выбора эпохи Петра и вспомнить – после падения Константинополя Россия веками видела свою миссию в сохранении истинного христианства, видела себя преемницей Византийской империи, не мыслила себя без православной веры.
Крым, куда так мечтает ворваться очередное войско с командирами НАТО и украинским пушечным мясом, императрица Екатерина Вторая видела в свое время частью большого «греческого проекта» — с возрождением Византии и восстановлением поруганной православной веры. Мечты о Царьграде не оставляли русских царей на протяжении всего XIX века, за эту же мечту шла борьба и в ходе Первой мировой войны, по итогам которой России в случае победы полагались Черноморские проливы, Босфор и Дарданеллы – ключ к той самой Византии.
За этими мечтами важно видеть саму идею: православная, верующая страна держит удар нехристей, беря под крыло всех, для кого истинный свет – это Христос. Держит не из-за имперских амбиций, не из-за гордыни, не из сугубо прагматичных соображений – а потому что она за Христа, потому что видит в вере правду, путь своего выживания и спасения.
Еще несколько лет назад над этими идеями многие смеялись, обзывая их глупостями, пропагандой и теорией заговора. Мол, что плохого в западных теориях личной свободы, а церковь – это так скучно, а у многих священников дорогие машины… Вы не ругайте там сильно этих «Пусси Райот», они же шутят, ну подумаешь, фрик отрезал грудь – имеет право, это ж его грудь, не товарища…
Но вот сейчас, когда на фоне СВО мы всмотрелись в Запад, вдруг выяснилось, что постмодернистские общества, отменив христианский фундамент своих ценностных шкал, вовсю практикуют смену пола, эвтаназию по щелчку, а любые моральные установки корректируют с помощью медиа. Отменен главнейший постулат веры: человек – творенье Божье, созданное по образу и подобию Божьему. А значит, посягая на себя, он посягает на Бога, на божий замысел. Несет
И уже очевидно: сказав «а», постхристианское общество скажет и «б», за сменой полов начнется евгеника. А за ней, конечно, явится во всей красе и фашизм – именно так и было в гитлеровской Германии, где от идеи улучшения человеческой природы в итоге пришли к идее уничтожения инвалидов, евреев, умственно отсталых, людей не той национальности. И на всех этапах – священство, христиан. Ведь вера и фашизм несовместимы. Там, где вера требует от человека вести внутреннюю работу, общаться с Богом, фашизм велит брать в руки скальпель, автомат и прорежать людское поголовье.
Вот с чем мы категорически не согласны! Вот с чем воюем на самом деле сейчас на Украине! Вот что заставляет тянуться сейчас к нашей России все те страны, где не готовы отменять веру и замещать ее политтехнологическими выкладками.
В этом смысле нехристианский, но религиозный Восток оказался ближе и понятнее, чем отринувший христианство Запад, уверовавший в глобальную политическую модерацию человечества.
В этом статусе – защитницы веры – Россия и встречает Пасху – 2023. Здесь же и просматривается ядро нашей русской национальной идеи на 21 век: государствообразующий народ несет миру право верить в Бога. Очень достойная миссия.
Человек на вес золота
За всеми перипетиями СВО потерялась одна важная смена государственного многовекового нарратива: едва ли не впервые в истории страна воюет, не разбрасываясь жизнями солдат, воюет так, чтобы минимизировать собственные потери. Невиданное дело: уже несколько раз, выбирая между имиджевыми потерями и солдатскими жизнями, государство наплевало на имидж. Да что там: политическое руководство предпочло принять на себя все мировые репутационные риски, но сделать ход в неизбежной войне первыми, на чужой территории – чтобы сберечь россиян, не повторить ошибки Великой Отечественной войны.
За всем этим стилем ведения боевых действий, крайне гуманным, расчетливым и бережливым, рефреном проходит одна и та же мысль: русских в мире и так осталось слишком мало. Каждая русская жизнь теперь на вес золота!
Что-то подсказывает: именно из этого понимания и опасений выросли все программы поддержки многодетных семей, молодых семей, бешеные вложения во все эти детские наукограды и «Кванториумы», да и сама установка «Дети – это святое», ныне исповедуемая на уровне государства. Сбережение русских, самих себя, потихоньку становится еще одной основой вырисовывающейся национальной идеи. Ведь мы за год увидели и поняли: русский человек, каким бы он ни был, как бы ни старался влиться в чужое пространство, не нужен никому, кроме своих. Вот и еще одна благая, прекрасная задача, которой можно посвятить не один десяток лет: собиранию русских людей по миру в единое культурное, ментальное пространство, объединенное языком, верой, культурой, ценностями.
На тему культуры – разговор особый. Разве случайно мишенями для терактов дважды стали люди, занимавшиеся поиском смыслов для своей страны и своего народа? Разве случайно столько лет на обочину публичного пространства выпихивали только одну часть российской интеллектуальной элиты – всех тех, кто был прямыми последователями и продолжателями традиций славянофильства? Всех тех, кто считал русский мир и русскую культуру самобытными, бесконечно творческими, восприимчивыми ко всему лучшему, но ни в коем случае не подражательными? В этом есть какая-то многовековая несправедливость: за столетия шанс порулить национальной идеологией выпадал кому угодно – но только не тем, кто настаивал на особости и самодостаточности русского мира. И его в результате нещадно обкрадывали, попутно загоняя под лавку.
Целая плеяда русских мыслителей мечтала о космосе, проторив дорогу Гагарину – все они остались на полях мировой философии, не получив серьезного признания.
Наш русский авангард, выросший на киновари икон, открыл миру дорогу в современное искусство. Как мир распорядился этим наследием – другой разговор: но разве на Западе хоть кто-то сейчас признает это первородство?
И так можно перечислять, перечислять, перечислять. Но сейчас речь не об обидах, а о том, что в кои-то веки на очередной развилке есть шанс вручить создание национальной идеологии национально ориентированным людям. История не оставила вариантов: в ближайшие десятилетия России нужно научиться любить себя, уважать себя, гордиться своей особостью и самодостаточностью, а не стесняться этих даров. Вот и еще один кирпичик в основание национальной идеи.
Но прежде всего нужно уложить в наших головах самый главный пунктик: русский человек – не человек мира, не глобалист и не кочующий турист. Слово «Родина» для нас означает «землю», территорию. Святость родной земли, ее сакральность для русского человека – одна из великих загадок, непостижимостей русской души. Почему русский человек стремится лечь в землю там, где родился? Почему с возрастом его неудержимо тянет в родную деревню, к цветам и огородам? Почему переезд у него – два пожара, тяжело переживаемое событие, а не легкая прогулка, как у жителя глобального Запада? Почему русский человек готов закрыть грудью каменный мертвый памятник и биться за каждую пядь земли своей самой большой страны мира – разве ему не хватает?
Но эта осмысленность пространства, восприятие его как живого, родного, наполненного историей – то особое русское свойство, на котором и замешана вся наша национальная идея. Вот и сейчас, в ситуации СВО, Запад громоздит юридические аргументы, рассуждая о международном праве и границах, а русский человек чувствует: бьемся за свое, родное.
Именно поэтому мы победим.
А потом будем жить и это беречь. Вот такая вот вырисовывается национальная идея.
Христос воскресе!
