Как вам такое название? По мне, так это словосочетание прозвучало волшебной музыкой с первого раза, когда оно было произнесено Виктором Бородулиным, известным фотографом и краеведом.
ВИКТОР ВАЛЕРЬЕВИЧ БОРОДУЛИН – человек необычный. Он делает немало для увековечения хотя бы в виде фотографий исчезающей с невероятной быстротой красоты сельской России, особенно ее церквей. Все свое свободное время инженер одного из угличских предприятий проводит в поездках по окрестным районам, в том числе Тверской области – Калязинскому, Кашинскому, Сонковскому, Краснохолмскому и другим. И я не много знаю людей, так хорошо разбирающихся в сельских закоулках ярославскотверского пограничья, со знанием дела способных говорить об архитектуре и живописи заброшенных деревенских церквей, старых дорогах, исчезнувших деревнях и тому подобном. А что касается качества фотографий – тут Бородулину найдется немного равных. Сейчас он работает над фотоальбомом, куда должны войти фото сельских храмов Тверской, Ярославской, Костромской и Ивановской областей – того региона, что называют общим словосочетанием Верхняя Волга. Что ж, будем с нетерпением ждать выхода альбома в свет.
…В прошлом году при встрече Виктор Бородулин произнес это название: НиколаЦаревна. Так называлось ныне не существующее село на границе Переяславского и Угличского районов, в глухой безлюдной глуши, куда Бородулин три года назад добирался пешком километров пять по разбитой лесовозами лесной дороге. Для Ярославщины это неимоверная глушь.
– А для вас, тверских, тут интерес в том, что только здесь в росписях я видел великолепный образ Михаила Тверского, нигде больше на Ярославской земле нет ничего подобного.
Исторически это село – вотчина рода бояр Нагих, из которого происходит мать святого царевича Дмитрия Угличского. Мы отправились туда вместе с Виктором Бородулиным и заведующей Угличским филиалом Ярославского архива Татьяной Третьяковой. В Угличе вообще наличествует богатая культурная жизнь, группирующаяся вокруг музея. В этом городе большой и самостоятельный музей, количество ставок в котором превосходит таковое в музеях всех наших соседних районов вместе взятых. Это не камень в огород тверских музейщиков, которых я хорошо знаю, уважаю и люблю, – это другое финансирование, и это Золотое кольцо, раскрученный бренд под названием «Углич». Увы…
Огромная польза городу от этого в том, что в Угличе есть прослойка интеллигенции, которая ведет незаметную, но очень нужную краеведческую работу. И эти люди составляют заметную когорту в городе. Вот и Татьяна Третьякова с самого начала с удовольствием рассказывала (наперебой с Виктором Бородулиным) массу сведений о тех местах, которые мы проезжали.
– Мы сейчас едем по древней дороге на Ростов, коегде спрямленной. Вот, например, спрямление, оставляющее в стороне древний НиколоУлейминский монастырь, теперь он старообрядческий… Свернули на дорогу, по которой когдато можно было выехать на Калязин, теперь она только до границы областей… А вот село – вотчина Волконских Заозерье, огромное село когдато, две церкви, потом Волконские вынуждены были его продать, оно отошло к Салтыковой, матери СалтыковаЩедрина, это было самое большое село ее вотчины… И надо сказать, что мы еще застали лет тридцать назад тут стариков, рассказывавших о Салтыковой. Ее очень не любили и не вспоминали добром. Барыня была скупая и очень жестокая. Крестьян на порку отправляли отсюда к ней в СпасУгол, пешком дватри дня, потом обратно шли три дня с бумагой, что «экзекуция проведена»…
А вокруг открывалась красивейшая и богатая когдато земля, в которой многое было не как у нас: избы, наличники на окнах, дороги. Последние были почти везде идеальными. ( «Хуже, чем в Тверской области, дороги мало где», – замечает Виктор Бородулин, и с ним трудно поспорить.) На границе районов – грейдер, но роскошный, потом вновь асфальт без щербинки. Деревни, правда, все равно большей частью дачные. Москва близко, что ли? Да нет, до столицы километров двести – двести пятьдесят. Непонятно.
И вот, наконец, с очень хорошего грейдера поворот на сельские колеи. Гдето впереди – цепочка из внушительных холмов, глядящихся настоящими горами, диких, заросших лесом. Их семь. На одном из самых высоких – та самая НиколаЦаревна. Будь у нее цела колокольня, она была самой высокой точкой Ярославской области. А так самый высокий – Тархов холм. Это действительно громадная гора, круто поднимающаяся над местностью на высоту
Виктор Бородулин напрасно переживал относительно дороги. Нам повезло. Хотя вершины холмов все в верховых болотах, хранящих истоки множества малых речек, дорожная насыпь практически высохла. Такое бывает здесь всего несколько дней или недель в году. Мы добрались до самого бывшего села.
Перед ним до последнего времени был небольшой заплот, попросту говоря – палка, перегораживающая дорогу, и табличка с самодельной надписью «НиколаЦаревна». В селе жила одна семья фермера, поселившегося тут в начале перестройки. Семнадцать лет физик по образованию, предпринимательнеудачник Дмитрий Бранец пытался чтото сделать с этим местом. Про него рассказывали всякое: то ли скрывался от когото (хотя это не особенная глушь), то ли не мог вернуться в города по идейным соображениям. Человек был очень верующий. В храме в соседнем селе (в восьми километрах) он был псаломщиком. Видимо, заболел. Местный священник благословил его сделать самому себе гроб. Он, как монахи в старину, вырезал его из колоды. Закончил резать, лег и… умер. Было ему сорок девять лет. Жена и дети его покинули НиколаЦаревну. В этом году родные и близкие приезжали сюда (незадолго до нас). Посреди бывшей деревни стоит крест и табличка в его память.
От села остались две руины изб и остов церкви, в которой в самом деле есть изображение Михаила Тверского. Вероятно, было и парное ему – Анны Кашинской, хотя сейчас это последнее почти утрачено. Откуда они здесь? Кто тут сто лет назад так любил тверских святых покровителей? Мы долго пробыли под сводом этого храма, с самодельными подсвечниками из старых ведер и деревянным самодельным же крестом на месте престола. Бог знает, как тут было все на самом деле, какие думы и молитвы возносились. Подумалось: а сколько таких подвижников было еще недавно по России (и поныне, наверное, еще есть). Чтото не сложилось. Не получилось немедленного эффекта возрождения страны. Но зерно, однако, было брошено, когдато оно прорастет… Может быть.
С соседнего Тархова холма мы долго высматривали в бинокль НиколаЦаревну. Надеялись увидеть хоть намек, хоть маленькую точку. Напрасно – непроницаемое зеленое море леса скрыло крошечный островок человеческого жилья.
Павел ИВАНОВ
