Тверской пластический хирург Илья Карташов в детстве хотел стать скульптором. С годами лепка из пластилина и резьба по дереву остались в прошлом, но сохранился интерес к пластике лица и тела людей, желание всматриваться в них.
Его ответ на вопрос, почему стал заниматься пластической хирургией, звучит парадоксально: «Потому что изначально занимался живописью», но если вдуматься, становится понятным. Медицина, если она эстетическая, а именно так называется профессия нашего героя, тесно связана с искусством.
Илья учился в художественной школе, писал маслом пейзажи, выставлял свои работы в стенах своей альма-матер (Тверской медицинской академии) и библиотеках нашего города. В багажнике его машины на всякий случай лежат этюдник и пара холстов Илья до сих пор пишет, но только пейзажи. Для портрета, считает он, особый талант нужен.
Проблем с выбором профессии не было: предлагали поступать в художественное училище, но он твердо знал, кем хочет быть, еще в то время, когда учился в школе. Пластическим хирургом.
Почему именно эта профессия? Об этом же спрашиваю молодых врачей, которые хотят этим заниматься, говорит Илья. И они, как и я, теряются с ответом. Кто-то, правда, признается, что надеется заработать много денег. Илью Карташова точно не тем привлекла эта идея – им двигало желание заниматься реконструктивной хирургией и помогать людям.
В 2006-м окончил лечебный факультет Тверского мединститута, прошел интернатуру по общей хирургии, ординатуру по челюстно-лицевой хирургии, много лет работал в ожоговом центре областной больницы. Там занимался реконструктивной пластической хирургией, выполняя операции, которые восстанавливают здоровье и важные функции организма пациента. Тяжелая во всех смыслах работа часто сопряжена с трагическими обстоятельствами жизни людей, борьбой за их жизнь, иногда длящейся годы.
Этот опыт помог стать хорошим специалистом в эстетической хирургии, которая стала основным направлением деятельности доктора. В 2013 году Евгений Свентицкий, выдающийся врач, один из первых пластических хирургов страны, пригласил Илью Карташова ассистентом к себе в клинику пластической хирургии. О том, чтобы попасть к нему на работу и получить бесценный опыт, Илья мечтал еще со студенческих времен. Клиника, муниципальное учреждение, с 1965 года находилась на Трехсвятской улице, была доступной для пациентов разного достатка и социального статуса, от уборщиц до директоров предприятий.
Евгений Васильевич многому научил молодого доктора, жаль только, что людей такого уровня, считает Карташов, уже нет и не будет.
Распрямиться и вдохнуть полной грудью
Наш народ любит говорить о медицине, а уж об эстетической особенно, попутно обсуждая изменения во внешнем облике поп-звезд и подсчитывая все их пластические операции. Почему-то считается, что стоит однажды прийти к пластическому хирургу и потом уже обречен все эти манипуляции делать постоянно.
Нет, конечно, говорит доктор Карташов, эффект от хирургического лечения сохраняется надолго. Есть люди, которые, сделав раз себе татуировку, увлекаются настолько, что разукрашивают свое тело так, что места свободного не остается. Так же и с пластическими операциями. Во всем нужна мера. Еще один миф, который развенчивает доктор: подтяжка лица на мимику не влияет. Но важно понимать, что все вопросы посредством хирургии решить нельзя – к ним надо подходить комплексно.
Хотя есть операции, которые улучшают не только эстетику, но и качество жизни. В практике доктора много пациенток, страдающих из-за того, что у них большая грудь: такой большой вес носить тяжело. После операции по уменьшению груди женщины чувствуют себя по-другому, осанка меняется, дышится легче.
К доктору приходят, в основном, люди старше сорока лет, в частности, по поводу подтяжки лица, но бывают и молодые пациентки, у которых развился комплекс неполноценности из-за слишком маленькой или ассиметричной груди. Кстати, операция на будущем кормлении ребенка не отражается.
За год доктор Карташов делает более 700 операций на веках (блефаропластика), по подтяжке лица и шеи, коррекции груди и живота.
Увидеть себя в зеркале и отвернуться
– Я могу представить, каким будет человек сразу после операции, через полгода-год и даже несколько лет спустя, как будет выглядеть лицо, как поведет себя кожа: опыт есть, – говорит Илья Карташов. – Сразу объясняю, чего можем достичь. И, конечно, предупреждаю, что, хотя основная задача эстетической медицины в том, чтобы максимально спрятать следы разрезов, сделать их менее заметными, любая операция оставляет рубцы. И, как после любой операции, бывают осложнения.
Как пациенты реагируют на свой новый облик?
– Как правило, они очень довольны, говорят, что счастливы. Хотя перемены заметны спустя две-три недели после заживления. И отеки у всех уходят по-разному. Иногда, спустя какое-то время, приходит пациентка, рассказывает, как изменилась ее жизнь, что она вышла замуж, забеременела. Но бывает и по-другому. Одна женщина после операции объективно стала выглядеть лучше, но произошедшей с ней перемены не приняла.
Кто ваши пациенты?
– 90 процентов – иногородние, Москва, Московская область, наши соотечественники из других стран, разного социального статуса и возраста. Операции делаются здоровым людям по их желанию, но молодой девушке, если нет показаний, я откажу.
В каких еще случаях вы не сможете выполнить просьбу пациентки?
– Вот пример: женщина приносит фотографию, где ей 20 лет, и просит сделать такое лицо. К сожалению, мы не волшебники. Трудный случай, когда женщине совершенно не нравится ее внешность, она хочет изменить и нос, и глаза, и вообще все. То, что в наших силах, улучшаем. Но если требования пациента завышены, если очевидно, что достичь того результата, к которому он стремится, невозможно…
Мужчины тоже приходят?
– Да, в основном, чтобы исправить веки, сделать подтяжку лица. Считаю, в этом нет ничего особенного. Позволить себе такие операции финансово могут многие. Но мужчинам сложнее спрятать послеоперационные следы.
Как долго длится операция? И сколько раз в день вы их делаете?
– Лицо – часа три, веки – час, грудь бывает и час, и пять. В день по две-три-четыре операции, пять дней в неделю. Да, много, но мне нравится моя работа, я ее очень люблю.
Моника Беллуччи не делает пластических операций
Самая большая беда женщины, особенно красивой, – видеть себя стареющей.
– Да, есть женщины, которые из-за этого страшно переживают, следы старения для них – самое большое переживание в жизни. Происходит птоз лица, опущение, и от этого никуда не денешься. Видеть себя таким очень грустно – может, потому, что возникает противоречие между состарившимся внешним видом и внутренним состоянием, которое мало изменилось. Люди говорят: еще год назад все было нормальным, и вдруг стали другими линии подбородка и шеи, стало другим лицо. Мужчины тоже страдают, но не говорят об этом. Они, как женщины, теперь следят за собой. Иной раз, видя хорошо знакомых людей, думаешь: что же с тобой сделало время? Это процесс необратимый, он происходит со всеми. Моя профессия направлена на то, чтобы поддерживать свежий и опрятный внешний вид. В моей практике есть операции, та же блефаропластика, не очень сложные, но настолько меняющие внешность в лучшую сторону, что люди не могут себя узнать. Любая операция несет изменения, посмотрите фотографии: «до» и «после». Разница очевидна.
Что, кроме хирургии, поможет?
– Важно уже то, что люди хотят выглядеть хорошо. Я не буду говорить о здоровом образе жизни, этот рецепт всем известен. Но, увы, далеко не все зависит от нашего желания и правильных привычек: в восьмидесяти случаях из ста связанные с возрастом перемены неизбежны, у них есть генетическая предрасположенность. Бывает, что женщина некрасивая, но в ней есть что-то привлекательное. Лицо может не соответствовать общепринятым представлениям о норме, но оно вызывает интерес. Если я вижу в ней эту красоту, постараюсь отговорить от операции. Моника Беллуччи меняется с возрастом, но она не делает пластических операций.
Что такое красота?
– Представления о красоте субъективны, нормы придумывают люди. Вот женщина, она полная, но красивая, гармоничная, а похудела и стала хуже. Как это понять? Люди отличаются друг от друга фенотипически, и нормы красоты у всех разные. Красота должна быть внутри, мы все ее чувствуем, хотя объяснить не всегда можем. Как у художественного образа в живописи, который наш мозг ощущает эстетически правильным, так и у человека есть пропорции, бессознательно воспринимаемые как привлекательные.