К 120-летию Героя Советского Союза Алексея Афанасьевича Афанасьева, нашего земляка, погибшего в боях за освобождение Крыма от фашистских оккупантов
Деревня Малое Гудобино, где 6 января 1899 года родился один из героев Керченско-Эльтигенского десанта Алексей Афанасьевич Афанасьев, расположена в удивительном озерном ландшафте – к востоку от Вышнего Волочка. В двух километрах к западу от нее – побережье большого озера Ящино, чьи воды идут в Балтику, а к югу лежит обширное Терелесовское болото, питающее притоки бегущей к Волге и Каспию Тверцы. Между ними – озера Долгое и Мец, и географы до сих пор не установили, в какое море попадает их чистая вода. На краю этой нерасплесканной чаши и стоит Малое Гудобино.
Как и многие земляки, Алексей решил связать судьбу с северной столицей, тем более что до станции, с которой можно отправиться в Петроград, – всего несколько километров.
Юноша устроился рабочим на трубный завод, после Февральской революции вступил в Красную гвардию, участвовал в октябрьском вооруженном восстании и гражданской войне. Решив стать кадровым офицером, Афанасьев последовательно окончил Вологодские командные курсы, Полтавскую военную пехотную школу и Военно-политическую академию, начало Отечественной войны встретил инструктором политотдела дивизии.
В июле 1942 года в Махачкале и Баку на базе 78-й морской стрелковой бригады завершилось формирование 318-й стрелковой дивизии. Она освобождала Новороссийск, а затем участвовала в знаменитом десанте на Эльтиген через Керченский пролив. В это время дивизией командовал полковник Василий Гладков, написавший впоследствии большую и честную книгу военных мемуаров. А замполитом 1337-го стрелкового полка был майор Алексей Афанасьев.
И вся дивизия, и наш земляк отличились в сентябре 1943 года при освобождении Новороссийска. Афанасьев и его политработники провели эффективную работу по моральной подготовке полка к переправе через Цемесскую бухту, в результате которой передовой отряд высадился в тылу противника. Дерзкий маневр стал началом стремительного продвижения к Новороссийску. Выйдя к его окраинам, Афанасьев решил не давать врагу передышки и повел бойцов дальше, рассчитывая на то, что понесший большие потери противник не удержит позиций. Конечно, наши бойцы тоже измотались, но остановка была смерти подобна. Под натиском наших войск гитлеровцы постепенно отступали, и вскоре город был освобожден, а 318-я дивизия получила почетное наименование «Новороссийская».
Ее части, развивая наступление, продвигались вдоль побережья Черного моря на северо-запад, освобождали Анапу и Тамань, а затем вышли к Керченскому проливу. 31 октября – 11 декабря войска Северо-Кавказского фронта (с 20 ноября – Отдельная Приморская армия), Черноморского флота и Азовской военной флотилии провели Керченско-Эльтигенскую десантную операцию с целью освобождения полуострова. Итогом операции стал захват плацдарма на Крымском полуострове, но общая боевая задача не была выполнена.
Десант 18-й армии, в том числе 318-я дивизия, 1 ноября скрытно высадился южнее Керчи, в районе Эльтигена, и захватил плацдарм до 5 километров по фронту и до 2 километров в глубину. Майор Афанасьев вышел с первым десантом и делал все, чтобы удержать захваченный кусочек побережья. На него перебралась почти вся дивизия, но поднялся шторм, прекративший высадку остальных частей. Десантники попали в жесткую морскую и воздушную блокаду, атаковали наземными войсками. 318-я дивизия удерживала Эльтигенский плацдарм больше месяца. Комдив вспоминает, что майор Афанасьев и сражался как командир, и заботился о раненых, и решал бытовые вопросы, и, конечно, поддерживал боевой дух отрезанных от основных сил бойцов.
Изматывающая оборона была бесперспективной, и дивизия получила приказ на прорыв к Керчи. Ночью 7 декабря 1337-й полк сломил вражескую оборону и двинулся к городу по тылам противника. На следующий день передовые подразделения дивизии и ее штаб вышли к горе Митридат, но были окружены. 9 декабря майор Афанасьев погиб во время атаки, в которую он поднял бойцов, спасая боевое знамя.
В книге полковника Гладкова «Десант на Эльтиген» есть немало слов в адрес майора Афанасьева. Вот несколько фрагментов его мемуаров.
«В стереотрубу было видно, как, прижимаясь к разрывам снарядов нашей артиллерии, батальон сближался с противником. В это же время я наблюдал: один за другим загорались танки, вторично нацеленные на наш КП. С ними вел борьбу какой-то один наш боец. Я приказал Булбуляну узнать фамилию этого солдата и немедленно представить его к награде. Немцы залегли. Они открыли сильный автоматный и пулеметный огонь. И тогда дружно во фланг ударил с противоположной стороны батальон во главе с замполитом 37-го полка Афанасьевым. Противник дрогнул и стал отходить. Положение в центре плацдарма было восстановлено… майор Афанасьев возглавил контратаку батальона и показал хорошие командирские способности. Я знал, что Копылов расскажет об этом так, что другие политработники невольно будут ставить себя на место Афанасьева и спрашивать: «А я сделал бы так? Хватило бы умения?» Конечно, начальник политотдела, улыбнувшись, перескажет похвалу командира полка: Булбулян сказал, что замполит Афанасьев способный командир и пора его выдвигать на командную должность. Человек с военным талантом на политработе – это же наш идеал! А Григорий Даргович хотел бы сделать из него комбата».
«Мы с Копыловым были хорошего мнения о заместителях по политической части командиров 37-го и 39-го полков, Мовшовиче и Афанасьеве. Их любили бойцы. «Ты знаешь, за Афанасьева мне один раз попало», – сказал я Копылову. – «От кого?» – «От Брежнева. Это было еще в период подготовки к десанту. Леонид Ильич приехал – и сразу в полки. Потом приходит и говорит: «Товарищ Гладков, я у вас крепко поругал замполита Афанасьева». Я спрашиваю, как же так, это же опытный и боевой политработник и прекрасный человек! Брежнев говорит: «Согласен с вами и даже могу добавить, что на войне он с сорок первого года. Но он плохо знает людей вверенного полка. Спрашиваю, сколько в стрелковых взводах комсомольцев, а он не знает, хотя идет подготовка к серьезной операции». Теперь майора на этом не поймаешь, у него такой характер, что урок он запоминает на всю жизнь».
Гладков описывает и бой, в котором погиб наш земляк при прорыве из штабного капонира: «В атаку удалось собрать до взвода солдат 31-го полка. Шли на крутой подъем. Противнику удобно было вести по атакующим огонь и особенно – бросать ручные гранаты. Справа от меня шагал подполковник Челов, чуть пригнувшись, откинув назад голову – весь как сжатая пружина, по левую сторону – замполит 37-го полка Афанасьев. Взбираясь по склону, он выкрикивал назад, солдатам: «Быстрей, быстрей, ребята!» Сверху летели гранаты. Они еще не достигали нас. Рвались впереди, поднимая частокол из столбов земли и дыма. Теперь был нужен бросок. Воздух секли светящиеся очереди. «Ура!» – выкрикнул замполит громким, привычным к бою голосом. Атакующие уже были в сфере действительного огня. Бежали вверх, ловя воздух открытым ртом. Пуля ударила Челова в сердце, он упал мне под ноги. Слева разорвалась граната – и вот уже нет рядом Афанасьева. Его грузное тело повалилось на землю. Среди солдат замешательство. «За мной! Вперед!» Наконец нашу атаку увидел Ковешников. Взмахивая над головой рукой, он поднял своих солдат и ударил во фланг немцам. Стало темнеть. Противник вновь готовился к борьбе за отметку 91,4. По моему приказу сюда подошел батальон 83-й морской бригады. Но он состоял из молодых, необстрелянных бойцов и не смог удержать позиций. От командующего поступила радиограмма: «Держитесь до вечера. Сообщите Военному совету свое мнение об эвакуации. Петров». Митридат, подобно огромной туше, навис над низиной предместья, где еще держался десант. Его высоты снова были в руках врага. Мы ответили Военному совету согласием: «Подброска мелких подразделений не обеспечивает захвата и обороны горы Митридат. Как ни больно, приходится высказаться за эвакуацию… В ночь на 10 декабря начали эвакуацию. Обозначили пункты посадки фонарями. Под прикрытием артиллерийского огня подходили катера. Противник повел обстрел берега. Вместе с Виниченко мы стояли у пристани и смотрели, как десантники бросались в воду, шли, пока позволяла глубина, и садились в лодки. После сорока дней боев они отправлялись в Тамань на отдых и формирование».
16 мая 1944 года майору Алексею Афанасьевичу Афанасьеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Место его захоронения точно не установлено. Теперь сам Эльтиген представляет собой небольшой курортный поселок Героевка в устье Керченского пролива. На холме расположилось древнегреческое городище – античный город Нимфей, а на самой высокой точке вздымается серый парус – память о Керченско-Эльтигенской десантной операции, положившей начало окончательному освобождению Крыма от немецких оккупантов. Сюда были оттянуты значительные силы противника с Перекопского направления, что не дало ему нанести контрудар по наступающим с севера на Крым войскам 4-го Украинского фронта.
В поселке Героевка в память об этих событиях в мае 1985 года открыли музей истории Эльтигенского десанта, здесь сооружен мемориал. В его комплекс входят мотобот, потопленный во время операции и установленный теперь на пьедестале, братская могила десантников, госпиталь и следы окопов.
Михаил СЛАВИН
