Соборная площадь, историческое название которой было в 2010 году возвращено после громких дебатов в городской думе, сложилась далеко не сразу и в средневековом кремле отсутствовала.
Священная территория
Как во всех древних русских кремлях, в тверском до определенного времени (до конца XVII века) было весьма тесно и было не до свободных площадей, даже и при соборах. Вместо этого в кремле существовал большой административный квартал, включавший в себя «епископскую» (на месте нынешнего Императорского Путевого дворца) и «княжескую» территории. Между ними был своеобразный мост «священной» земли, на которой стояли СпасоПреображенский собор и еще несколько церквей и монастырей, говоря о которых древние документы делают приставку «у Спаса за олтарем» (к востоку от собора). Там, «за олтарем», был, в частности, мужской монастырь Афанасия и Кирилла, основанный еще отцом Михаила Ярославича, великим князем Ярославом Ярославичем, которого звали во святом крещении Афанасием. В 1290х годах монастырь уже был привычным в кремлевской застройке. Век спустя его игумен Кирилл переписывался с Епифанием Премудрым и интересовался биографией великого иконописца Феофана Грека. Здесь же постригся в монахи и умер внук Михаила Ярославича великий князь Михаил Александрович Тверской.
Был тут и другой монастырь, в честь святой Троицы, – вероятно, женский. При этих монастырях были крошечные, плотные, но, несомненно, элитные некрополи.
Предполагаю, что территория, где все это находилось, – место нынешней часовни и проезда от Советской улицы к дворцу. Рядом в скверике сидит гранитный дядька, которого принимают то ли за Несторалетописца, то ли за какогото иного преподобного хранителя преданий старины. Но эта парковая скульптура, появившаяся после памятных пленэров скульпторов в Твери 1988–1989 годов, здесь совершенно уместна.
С другой, западной, стороны собора возвышалась соборная колокольня. Великолепное сооружение Ивана Мичурина и Якова Шумахера, которое стояло до 1934–1935 годов, сменило несколько колоколен, первая из которых известна с 1406 года. Эту дату стоит указать, поскольку именно во времена князя Ивана Михайловича (1399–1425) в Твери както особенно обратили внимание на церковные колокола. В эти же годы в кремле возле собора появился и каменный храм святого Иоанна Милостивого (святого патрона князя) – типа «иже под колоколы» (то есть со звонницей вместо купола, единственная такая известная постройка княжеских времен). В конце XVI века ее пытались освятить в честь преподобного Нила Столобенского, но переименование не прижилось. Последняя соборная колокольня XVIII века сменила каменную колокольнюхрам 1670х годов опять в честь святого Иоанна Милостивого. Это был единственный престол из церквей и монастырей в окружении средневекового собора, который дожил почти до конца XVIII века. Лишь в 1780х годах престол в церкви под колокольней был упразднен ради освобождения помещения для семинарской библиотеки.
В 1903 году церковь в колокольне была возрождена – но уже в честь Всех Тверских святых и как епархиальное древлехранилище. В возрожденной колокольне было бы неплохо учесть древнее посвящение ее престола, хоть из уважения к тверскому князю, столько заботившемуся о колокольном звоне…
Тверской колокол
При словах «тверской колокол» в начале 1990х годов сердца новооткрывших свои корни тверитян начинали сильно и гневно биться. После просмотра моноспектакля актера Георгия Пономарёва «Михаил Тверской» (по роману Дмитрия Балашова) все обиды, древние и новые, нанесенные Твери центральной властью (список этих обид был, конечно, не ограничен ничем, кроме воображения), сливались в один образ. Образ был – снятие колокола со Спасского собора Иваном Калитой в 1339 году. Выдвигались требования от Москвы тот колокол вернуть. Но, вопервых, само известие такого рода читается только в московском летописании (и позднем), а вовторых, даже если у неглупого Калиты поднялась рука на такую глупость (не надо забывать, что он предпочитал совершать непопулярные действия чужими руками, создавая себе «хороший рейтинг»), то колокол в Москве десятки раз мог сгинуть в пожарах и разорениях. Сейчас и в Твери о 1990х годах начали забывать. Подзабыли и то, как хотели вытребовать колокол.
Собор Святого Спаса
Собор СпасаПреображения – это не просто главный храм епархии, это символ города и его отправная точка. Находившийся в историческом месте пересечения светской (княжеской) и церковной (епископской) территорий, он обозначал их сакральное единство и единение всех местных людей без исключения. Человек традиционной культуры делегировал церкви много (даже слишком много) символических государственных функций, и в той степени, в которой мы продолжаем связывать с церковью надежды на государственное и национальное возрождение и единение, продолжаем оставаться людьми русской средневековой традиции. Церковному зданию мы присваивали и присваиваем роль «духовного символа», «духовного центра» Твери. Материальное здание, понятно, не может быть «духовным», но оно может (мы в это верим) не просто воодушевлять и объединять, но даже и одухотворять тех, кто знает, что это за здание и зачем оно здесь.
До раскопок собора нельзя сказать, как располагались его древние приделы и вообще что такое был сам древний собор. Но уже сейчас понятно, что облепленный множеством деревянных и каменных построек, с хорами, куда вели галереи и где хранились городские архивы, он был очень уязвим для пожаров. И он горел многократно, и после каждого пожара в нем мало что оставалось древнего, пока наконец и само первоначальное сооружение 1285–1290 годов не было сменено новым в 1630х годах, а потом (и уже окончательно, на новых фундаментах) в 1689–1696 годах.
Между дворцом и гимназией
Только с этого времени появляется то, что мы сейчас называем Соборная площадь. Изменившееся богослужение и запустевший город привели к образованию большой площадки вокруг главного храма епархии, но площади как законченного ансамбля всетаки еще не сложилось. В XVIII веке площадь сделать попытались. Но построенные с запада и с востока от собора дома (каменные – тогда еще редкие и дорогие!) не прижились. Их разобрали в 1840х годах. И только с постройкой мужской гимназии (старого корпуса медакадемии) в 1850х годах действительно появилась площадь.
К югозападу от собора ныне находится сквер со скульптурой работы Феликса Азаматова, посвященной жертвам репрессий 1930–1950х годов. В кремле это самое странное и неестественное место. Сквер хорош своей чугунной оградой 1950х годов, и это – единственный участок, где можно, пройдя вплотную к дороге, увидеть воочию остатки срытого кремлевского вала и оценить хотя бы его ширину, если не высоту. Но название «Сквер имени М.Ф. Казакова» – непонятно. К тем домам, которые здесь были и которые были снесены перед постройкой мужской гимназии, Матвей Казаков не имел отношения. Можно было с большим успехом назвать сквер именем Фёдора Фёдоровича Штенгеля, губернского архитектора конца XVIII века, в Твери напрочь забытого. Но имена архитекторов – это тоже своего рода текст, устоявшийся в мифологии города и не терпящий поправок. В Твери этот текст состоит из словосочетания «Казаков – Никитин – Росси». И что из того, если все они вместе возглавляли строительство в городе не более двадцати лет и действительно много построил только Пётр Никитин?
Соборная площадь ныне взята в «коробочку» двух Побразных комплексов (дворца и гимназиимедакадемии). Но с запада и с востока она открыта – точно так, как это было изначально, когда с севера и с юга к собору вплотную примыкали здания епископской и княжеской резиденций. С этих сторон собор открывался: с запада – для живых горожан, а с востока – для усопших, считая, конечно, монахов и монахинь «заолтарных» монастырей за последних.
Часовня в честь Всех Тверских святых за собором, когда строилась (в 2008 году), предполагала быть мемориалом не столько на некрополе средневековых тверитян, «зде лежащих», сколько двух убитых тверских губернаторов: Павла Слепцова (убит террористами в 1906 году) и Николая фон Бюнтинга (растерзан толпой в феврале 1917 года). Оба они были православные верующие люди, несмотря на немецкую фамилию второго. На месте гибели П.А. Слепцова успели еще до 1917 года построить часовню (естественно, потом разрушенную). Н.Г. фон Бюнтинг погиб возле Дворянского собрания (до тюрьмы его не довели). Иногда в часовне служат по ним панихиды. Проект часовни работы мастерской Валерия Курочкина не предполагал ее установки конкретно в этом месте. Может быть, этим вызваны странности в архитектуре. Хороший деревянный декор не предполагает ни гармонии с собором, ни перекличек с соседними зданиями, которые все каменные и совсем другие по стилю. Есть столько в городе мест, где такая часовня была бы уместна… Может быть, со временем там она и будет?
Я употребляю слова о соборе в настоящем времени не просто потому, что уверен в его восстановлении (это в конце концов состоится, хотя трудно быть уверенным в сроках). Просто на этом месте не может стоять никакого другого сооружения, кроме культового и с большой символической «нагрузкой».
К культовым сооружениям, между прочим, необходимо отнести и памятник М.И. Калинину. До Калинина на этом месте был иной памятник, изображавший сидевших на скамеечке Ленина со Сталиным. Когда главная областная власть в 1950х годах покинула кремль, сюда переместился государственный символ «второго ряда». Но и после его возможного переноса свято место пусто в любом случае не останется.
Павел ИВАНОВ
Фото автора
