В 2006 году несколько жителей Твери объединились для благородной миссии – восстанавливать имена советских солдат, считавшихся пропавшими без вести. Многие десятилетия «пропал без вести» считалось клеймом, и установление их судеб можно считать и восстановлением исторической справедливости. Так появился фонд «Жить и помнить», который занялся восстановлением судеб солдат, призванных на фронт из Калининской области.
Всего из нашей области на войну ушли 700 тысяч человек, вернулись домой около 300, из оставшихся примерно 140 тысяч числятся в списках пропавших без вести. Фонд «Жить и помнить» был создан по инициативе тверского журналиста Георгия Харитонова, а учредителем фонда и основной «базой» по сей день остается Тверская торгово-промышленная палата. Следует отметить, что «Жить и помнить» появился как одна из первых общественных организаций, занимавшихся розыскными исследованиями судеб советских воинов.
– В какой-то степени можно сказать, что мы стояли у истоков этого движения, – говорит нынешний председатель фонда и президент Тверской ТПП Владислав Шориков.
Без вести пропавшие
У самого Владислава Витальевича с фронта не вернулся дед. И узнать о его фронтовой судьбе было негде: архивы закрыты, электронных баз данных тогда попросту не существовало. Сам Шориков – кандидат исторических наук, умеет работать с источниками и считает, что само понятие «пропавший без вести» нуждается в серьезном пересмотре.
– В воюющей армии не может быть пропавших без вести, – говорит Шориков. – Ведь в Красной Армии существовал учет движения личного состава, в каждой роте сидел писарь, который составлял донесения в штаб: столько-то погибло, столько-то раненых, судьба таких-то военнослужащих неизвестна. Потом эти донесения шли выше, а после, уже на уровне дивизии, суммировались. Поскольку в категорию пропавших без вести заносили тех, кто, например, попал в плен, после войны оказалось, что человек жив, но по документам проходит как пропавший без вести.
Люди есть люди, говорит Шориков. Полуграмотный писарь мог неправильно записать фамилию, документы военной канцелярии могли сгореть в штабе при бомбежке. Список препятствий, которые предстоит преодолевать в работе по розыску, огромен. Судьбы советских солдат, объявленных пропавшими без вести, устанавливали разными путями. Поднимали донесения непосредственно того подразделения, где воевал конкретный солдат. Сравнивали с другими источниками. Изучали братские воинские захоронения – возможно, имя воина обнаружится на одном из них.
– Это серьезная, кропотливая, очень большая работа, и я не могу объяснить, почему до нас системно ей никто не занимался, – считает Владислав Шориков.
Человеческое измерение
Леонид Мусин тоже стоял у истоков «Жить и помнить» и говорит, что главным в их работе был не только документальный розыск, но и человеческое измерение, помощь семьям в обретении своих родных.
– У нас был своего рода «социальный заказчик» – Тверская ассоциация детей защитников Отечества, пропавших без вести, – говорит Леонид Михайлович. – И у каждой семьи, где несколько поколений ждали правду о своем родственнике, пропавшем на войне, своя пронзительная история.
Например, вспоминают историю женщины из Удомли, муж которой пропал без вести в 1942 году. Она ждала его всю жизнь, и только спустя 70 лет розыск завершился успешно. Когда женщине показали фотографию мужа из регистрационной карточки немецкого шталага, она потеряла сознание. Или история 30 ребят из нескольких районов – Торопецкого, Западнодвинского, Нелидовского. Зимой 1942-го этих подростков, все они были 1925 года рождения, немцы забрали на строительство дороги в Вязьму. Все ребята погибли от голода и непосильной работы. Они нигде не числились, поскольку не были ни военнопленными, ни даже достигшими призывного возраста. Активисты фонда «Жить и помнить» установили их имена, нашли место захоронения, с помощью глав муниципалитетов, откуда забрали ребят, установили имена родственников. Вспоминают историю семьи Мачульских из Нелидовского района. На фронт ушли три брата, двое погибли, третий пропал без вести. Только спустя 70 лет активисты фонда приехали в деревню, где жила старенькая бабушка, сестра Мачульских, рассказали ей о том, где нашел последний покой ее брат.
Всего за годы работы фонд «Жить и помнить» вернул из забвения имена более шести тысяч наших земляков, считавшихся долгие годы безвестно пропавшими.
С немецкой педантичностью
В «Жить и помнить» разработали собственную систему работы с источниками, свои регламенты, свои системы перепроверки полученной информации. Например, неожиданная помощь во время поисков пришла из немецких военных архивов. Все советские военнопленные в годы войны размещались в так называемых шталагах, а на каждого военнопленного заводилась учетная карточка. Даже если человек назывался вымышленным именем, в анкету с немецкой педантичностью вносили данные о ФИО его жены и матери, а также название города, откуда он призывался, – по этим данным впоследствии также смогли установить личность и судьбу конкретного солдата. Немцы разрешали военнопленным фотографироваться, но по желанию. В Германии также существует свое розыскное движение, сегодня оно называется «Народный союз». Его активисты устанавливают судьбы пропавших без вести немецких солдат, но охотно делятся информацией о советских военнопленных.
Самая востребованная работа
Главная заслуга в том, чтобы наладить систему розыскной работы, принадлежит ответственному секретарю правления фонда Александру Терентьеву. Отставной военный, он лучше коллег понимал, с чего следует начинать поиски. Обращения в военкоматы, откуда призывались объявленные пропавшими без вести, работа в архивах, изучение документов в Подольском архиве, где хранятся все боевые донесения времен Великой Отечественной.
Отдельно следует сказать об изучении братских воинских захоронений. Сейчас уже мало кто помнит, что после войны братские могилы в некоторых районах дважды «переселяли», перезахоранивали останки воинов. Сначала это было связано с тем, что в окрестных деревнях, где хоронили наших, после войны почти не осталось людей. Потом, в 60-е, пошла волна на «укрупнение» военных мемориалов, когда создавали большие воинские захоронения, перевозя туда останки из небольших братских могил. В условиях передовой братской могилой могли назвать обычную воронку, куда после боя похоронные команды складывали тела солдат. Сегодня опытный поисковик даже по виду братской могилы, по списку имен может многое сказать о том, кто здесь похоронен. Например, есть захоронения, которые появлялись, когда армия шла в наступление, – убитых хоронили после атаки, у всех перечисленных на обелиске одна дата смерти. Когда впоследствии перевозили останки, возникала дополнительная путаница – капитана могли записать рядовым, а кого-то и вовсе пропустить… Названия населенных пунктов после войны тоже изменились, и какая условная деревня Ивановка имелась в виду в боевом донесении – та, которой больше нет на карте, или другая, в десятках километров с таким же названием?
– Мы сами не ожидали, что наша поисковая работа окажется настолько востребованной, – говорит президент фонда «Жить и помнить».
Хотя со стороны эту работу видят не все. Поисковики изучают источники, просматривают карты военных лет, отправляют запросы… Кстати, все карты боевых действий в Калининской области выложены для скачивания на сайте фонда. Там же можно скачать и десятитомную Книгу памяти, которую фонд «Жить и помнить» собирал и издавал на протяжении десяти лет – немаловажно, что первые три тома вышли в издательстве газеты «Тверские ведомости». В Книгу памяти включены имена около 270 тысяч наших земляков, павших на фронтах Великой Отечественной войны.
В ближайших планах
На территории Тверской области – более 700 массовых воинских захоронений, поэтому фонд «Жить и помнить» решил сосредоточиться на исследовании братских могил на территории Твери. Два года назад вышел двухтомник персональных данных советских воинов, захороненных в братских могилах на территории Твери. Сам Владислав Шориков говорит, что это потребовало огромных усилий: например, из 686 воинов, похороненных в братской могиле в Мигалово, известны имена только 485. А есть другие захоронения, и каждое потребовало работы, которая заняла не один год.
– Даже чтобы понять, кто именно похоронен в той или иной братской могиле, потребовалось изучить сотни документов, – говорит Владислав Шориков. – Потому что помимо бойцов Красной Армии в могиле могут покоиться ополченцы, не считавшиеся регулярными частями, могут быть партизаны, сотрудники НКВД, которые проходили по другой системе учета, и даже гражданские лица, оказавшиеся в зоне боев. Но мы тщательно проверяем каждое имя…
После того, как Министерство обороны РФ выложило в открытый доступ гигантские базы данных по награждениям, весь архив военных документов действующей армии, работать по розыску стало легче. Не говоря уже о том, что у фонда «Жить и помнить» появилось немало добровольных помощников. В нескольких школах Твери созданы отряды, которые также восстанавливают судьбы пропавших без вести. Работу ведут областной военкомат и его отделы, помогают советы ветеранов. Есть и энтузиасты, занимающиеся поиском по зову сердца.
В следующем году будет отмечаться 80-летний юбилей освобождения Калинина. Владислав Шориков считает, что к этому сроку фонд «Жить и помнить» завершит работу над очередным томом мемориального справочника о советских воинах, которые похоронены в братских могилах на территории Твери.
Владислав ТОЛСТОВ
