Но это в европейское, предновогоднее Рождество, когда суета перед праздником – непременный его атрибут. Когда «каждый сам себе царь и верблюд».
К Рождеству в России елки остаются только в храмах, куда перекочевывают с елочных базаров. Там же, в храмах, поселяются гирлянды с бумажными трубящими ангелами и снежинками, мишура и дождь, вертепы от маленьких до почти в натуральную величину и – куда же без них! – звезды во всех видах из всех материалов.
Наше Рождество наступает «потом». Оно приходит к окончанию длинных новогодних каникул, когда завершается череда гостеваний, посиделок, пьянок и гулянок. Желающим праздновать Рождество надо запастись терпением. Потерпеть несколько каникулярных дней перед праздником, не начать раньше, не спугнуть его тихого прихода, дождаться середины ночи, снежной и морозной (она все равно должна быть такой, и надеемся, погода не подведет). В массовом сознании у этого праздника есть еще «компенсаторная» функция: в Рождество чудо придет к тем, кто не дождался почемуто его в Новый год, или, может быть, ждал плохо и не оттуда…
У нашего Рождества почти не осталось «своих» традиций: они все подарены Новому году. Остались разве что колядки, вертепы да посещение ночной церковной службы. Конечно, всякий волен спорить, но не думаю, что традиции у нас есть или станут массовыми.
От Рождества осталось переживание «старорежимного праздника», праздника страны, о которой уже никто и не помнит. С современных открыток к Рождеству, как ни в чем не бывало, улыбаются нам пухлые детки, одетые по моде столетней давности на дворянских елках императорской России; и елки у них какието не наши, непривычные – украшенные сладостями и свечками, без дедов морозов и снегурочек. И все у них хорошо и мирно, и кажется, глядя на них, что не было катастроф XX века, войн и расстрелов, колхозов и волн эмиграции…
Было, все было. И стихи о Рождестве, строчкой из которых мы начали, написаны Иосифом Бродским, высланным из России в Америку за то самое неприятие «отсутствия» в СССР Рождества Христова.
И у Рождества есть ожидание Пасхи. Если оно наступило, значит, зиме конец, переломилась ночь на день, тьма на свет, зима на весну. Еще долго ждать, но мы точно дождемся. Крошечный Младенец спит в колыбели, над ним светит звезда надежды, и из дальних стран идут с караваном цариволхвы, везущие Ему дары – человеку, царю и Богу. В мире еще будет много зла, Младенец вырастет и будет убит… Убит теми, кто не верит, что бывает Его царство – не такое, как привычное им царство земное.
Но это будет потом. А пока Он спит в яслях, согреваемый дыханием осла и вола, и светит звезда, и мир замирает в ожидании чуда.
Павел ИВАНОВ
