Как раненые медсестре подарок сделали, который она всю жизнь хранила и в музей передала
В Тверском государственном объединенном музее хранится необычный экспонат из позапрошлого века. На мраморной доске –змея, выложенная из сплющенных пуль, извлеченных из тел солдат. Раненые сами сделали ее в подарок медсестре, которая их выхаживала.
Историю этого артефакта мы узнали, листая протоколы заседания Тверской ученой архивной комиссии (ТУАК). До революции ее заседания проходили открыто в зале Дворянского собрания. И на них собиралось немало интересующейся публики. И даже не потому, что члены ТУАК читали научные доклады и демонстрировали всякие археологические древности, привезенные из экспедиций из отдаленных уголков Тверской губернии. Иногда на заседаниях случались настоящие сенсации. Так было и в тот день, 12 сентября 1900 года, когда во время очередного заседания в зал внесли нечто, завернутое в ткань…
Когда ткань развернули, присутствующие едва сдержали возгласы разочарования. Перед ними предстала небольшая, пожелтевшая от времени мраморная доска, на которой с помощью пуль и проволоки была изображена медицинская эмблема – змея, обвивающая чашу. Под змеей надпись – «Севастополь, 1855 год». И больше ничего.
Но через несколько минут, когда зачитали сопроводительную записку, настроение публики изменилось. «Люди вставали и тянулись к сцене, чтобы посмотреть драгоценную реликвию, – писал один из участников того собрания. – Многие плакали в голос, говорили о благодарной памяти великой нашей современницы. Память П. И. Савиной почтили общим вставанием».
Артефакт, который являлся для нее самой драгоценной реликвией, в дар Тверскому музею завещала Прасковья Ивановна Савина, скончавшаяся в июле 1900 года в Осташкове. Почему эта маленькая скульптурка произвела такое сильное впечатление, мы сейчас расскажем. Но прежде – немного о самой дарительнице.
Со сцены в госпиталь
Прасковья Орлова родилась в Москве в семье крепостного актера. Девяти лет от роду ее отдали в Московское театральное училище, а в тринадцать она уже блистала на сцене вместе с такими мэтрами, как Щепкин и Мочалов. Это о ней после премьеры «Гамлета» газеты восторженно писали: «Лучшей Офелии не только московская, но и вообще русская сцена не помнит».
Актриса часто ездила с гастролями по городам Российской империи. И везде ее принимали с восторгом: публика рукоплескала ее ролям, а театральные критики писали о ней как об одной из лучших актрис русской сцены. И так бы и продолжалось, если бы не случилось события, которое перевернуло ее мир.
В 1855 году Прасковья Орлова выступала с гастролями в Одессе. К тому времени Россия уже два года вела Крымскую войну (во всем остальном мире ее называют Восточной). Актриса с замиранием сердца следила за военными сводками и едва сдерживалась от слез, читая о раненых, для ухода за которыми в крымских госпиталях не хватало людей. Оставаться сторонним наблюдателем она не могла.
Посвятив в свои планы лишь родного брата, Прасковья вскоре под вымышленным именем уехала в Севастополь и устроилась медсестрой в один из военных госпиталей. Три месяца, в самый разгар осады города, Прасковья Ивановна самоотверженно ухаживала за тяжелоранеными солдатами. В Москве о героическом поступке актрисы узнали лишь несколько месяцев спустя после ее возвращения. Особым императорским указом Орлова была награждена воинской медалью «За храбрость».
После Крыма к актрисе посватался Федор Кондратьевич Савин – осташковский городской голова, наследник старинного купеческого рода, владеющий миллионными капиталами. Орлова приняла его предложение руки и сердца. Через несколько месяцев они обвенчались, и любимица театральной Москвы навсегда уехала в Осташков.
Там Прасковья Ивановна включилась в работу местного Народного театра. Она помогала непрофессиональным актерам, давая уроки сценического мастерства. С ее приездом театр стал устраивать благотворительные спектакли. Личное участие Орловой-Савиной неизменно приносило крупные сборы, которые расходовались на тех, кому нужна была помощь. Она открыла в городе первую столовую для бедных и не только полностью содержала ее, но и раз в неделю приходила туда, чтобы раздавать пищу нуждающимся. Вместе с супругом она устроила в Осташкове Дом милосердия, основала сиротский приют, богадельню и ремесленную школу. Когда в Знаменском женском монастыре случился страшный пожар, Прасковья Ивановна приютила оставшихся без крова монашек в своем доме, и они жили до тех пор, пока не восстановили монастырь.
Бесценная реликвия
Прасковья Ивановна прожила долгую жизнь, она была очень богатой женщиной (возможно, самой богатой в Тверской губернии). И все же самой драгоценной реликвией до конца своих дней полагала памятный подарок, который ей сделали в Севастополе в дни Крымской войны.
Раненые солдаты и офицеры госпиталя, провожая выхаживавшую их медсестру Прасковью Орлову, подарили ей мраморную доску с медицинской эмблемой. Змею, обвивающую чашу, они выложили из пуль, которые извлекли из их тел. Сплющенные английские пули и проволока составили эту незамысловатую, но очень драгоценную экспозицию. Проволока, кстати, также была извлечена из их ран: английские стрелки связывали проволокой несколько пуль, попадая в тело, эти куски резали плоть как ножом.
Мы может только догадываться, что испытала Прасковья Ивановна, когда ей поднесли такой подарок с надписью «Севастополь 1855». Она хранила его всю жизнь и завещала после смерти передать в музей.
Находка
Честно говоря, когда мы узнали об этой необычной реликвии, то не думали, что она может до сих пор храниться в Тверском музее. Все-таки 120 лет прошло, и каких лет! Чего только не происходило в эти годы: революция (даже три революции), Гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная, немецкая оккупация, послевоенные годы… Надеяться на то, что в запасниках музея сохранится мраморная доска с незатейливой медицинской эмблемой – к тому же, если не знать этой истории, кто обратит на нее внимание?
И все же мы ее нашли. В это почти невозможно поверить. Во время войны, спасая музейные ценности от немецкой оккупации, из Калинина вывезли все коллекции (часть в Бежецк, часть в Кашин). Но потом наверху было принято решение пополнять из этих коллекций запасы музеев, разрушенных немцами – и в итоге «домой» вернулось около 5 (!) процентов от первоначальных фондов. То есть 19 экспонатов из 20 потеряны, утрачены, переданы в другие музеи. И нам сильно повезло, что солдатский подарок медсестре сохранился. И сотрудники музея помогли его найти – за это прежде всего слова благодарности главному хранителю Тверского государственного объединенного музея Елене Мойкиной.
Научный сотрудник музея Марина Краснова открывает коробку, разворачивает шуршащую упаковочную бумагу, и вот перед нами дар русских солдат из 1855 года. Не все английские пули сохранились, недостает двух декоративных винтов, кое-где видны трещины – все-таки реликвии пришлось немало пропутешествовать и пережить (в экспозицию музея она вернулась, если верить регистрационным книгам, только в 1952 году). Сегодня этот экспонат №291 хранится в коллекции бытового металла.
Владислав ТОЛСТОВ
