УДИВИТЕЛЬНОЕ слово «Завидово», не правда ли? Оно будит воображение, особенно если знаешь, что так называется населенный пункт. Кажется, что там, в Завидове, в отличие от других благословенных мест, люди живут такой счастливой жизнью, которой впору и позавидовать.
Давайте заглянем туда и попробуем понять, чем замечательно это самое Завидово – рабочий поселок и железнодорожная станция, расположенные на Октябрьской железной дороге между Москвой и Тверью. Ради большей объективности – большое, как известно, видится на расстоянии – отдалимся на полвека назад – в 1956 год, который всем запомнился смелым докладом Н.С. Хрущёва на ХХ съезде КПСС. Тогда в победившей и быстро набирающей силы стране, вслед за изменением политической атмосферы, произошел перелом и в общественном сознании: люди перестали молчать, стали смелее высказывать свои мысли и предъявлять требования к власти.
…Тот летний субботний день, вступивший на станции в полные права, был теплым и безоблачным. Полуденное солнце, разогнавшись на отполированных рельсах, запускало ослепительные зайчики в глаза немногочисленных пешеходов, сосредоточенно переходивших железнодорожное полотно по единственному в поселке Новозавидовский переезду, спрятавшемуся между насыпными земляными валами.
Надобно знать, что неприметный, скромный переезд не только соединял две половины поселка, разделенного железной дорогой, но и был местом, без всякого преувеличения, историческим: на нем проездом в Завидовский заповедник Калининской (ныне Тверской) области порой застревали ооочень большие люди. А что поделаешь – каким бы ты великим и могучим ни был, против поезда не попрешь…
Из железнодорожной будки тем временем вышла дежурная – добродушная полная тетенька. Привычно потянув за веревку, она с профессиональной непреклонностью работника МПС опустила полосатый шлагбаум перед никелированным носом огромного черного лимузина – первого из подъехавшей колонны. Машины, подчинившись, послушно остановились. По сложившейся годами традиции, без всякого сигнала, поскольку события такого рода повторялись регулярно и были народом ожидаемы, к переезду со всех сторон быстро подошли жители поселка – из ближайших домов и случайные прохожие. Они молча обступили диковинные автомобили, похожие на большущих рыбин, опасливо выстроившихся цепочкой перед ловушкой переезда. Из одного из ЗИСов энергично вылез кругленький человек в белой рубашке, не узнать которого было невозможно. Он добродушно улыбнулся и обратился к ближайшей к нему группке женщин:
– Как живете, бабоньки?
Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв – а это был именно он – щурясь, заслонялся рукой от яркого света маленьких солнц, загоравшихся в оцинкованных тазах, которые держали женщины. Отраженный солнечный свет подсвечивал лысую голову так, что она казалась золотой. Женщины молча разглядывали руководителя партии и страны и тоже улыбались. Он умел нравиться людям, не в последнюю очередь потому, что любил с ними общаться и использовал для этого всякую возможность.
– Так как живете? – повторил вопрос Хрущёв.
Гражданка Петухова Елена, говорливая молодая женщина, вышла вперед на полшага и певуче протянула:
– Хорошо живем, Никита Сергеевич, вот только бани нет.
– А куда же вы с тазами направляетесь?
– Да в кочегарку, Никита Сергеевич. Коекак там помоемся под душем – вот тебе и баня!
– И что, весь поселок в кочегарке моется?!
– Да нет, кто в Калинин ездит, кто – в Клин, кто на озеро ходит, это вон там, рядом с фетровой фабрикой, кто – на Московское море. А мы вот в кочегарке моемся: кочегар – сосед, по блату пускает.
Хрущёв, зябко передернув плечами, недоверчиво посмотрел на синеющую вдали гладь Иваньковского водохранилища. Он чувствовал, что настрой людей менялся – напряжение послевоенных лет уступало место желанию построить новую, хорошую жизнь. Конечно, много чего не хватало – люди еще жили в бараках, но началось массовое жилищное строительство, на целине был собран рекордный урожай зерна, соответственно, улучшилось продовольственное снабжение. Граждане с удовольствием ходили на работу, в гости друг к другу и знали, что могучее государство о них позаботится, и заживут они так, что позавидуешь.
Петухова смотрела Хрущёву прямо в глаза. Он с интересом разглядывал ее: красивая русская женщина, смелая, напористая – вон какие непослушные рыжие вихры выбиваются изпод красной косынки. И платье – модное, крепдешиновое – складно облегает стройную фигуру.
Никита Сергеевич резко повернулся к сопровождавшим его лицам, посмотрел на них, нахмурился и гневно произнес:
– Безобразие! Народ в море моется! Почему такое невнимание к социальнобытовым проблемам? Разве с таким отношением к людям мы построим коммунизм?!
– Нам бы баню построить, Никита Сергеевич. Уж будьте так добреньки, помогите.
На переезд вихрем ворвался товарный поезд. Всех обдала волна теплого воздуха, пропитанного запахами трущегося друг о друга железа вперемежку со смазкой. Хрущёв смотрел на проносящиеся мимо вагоны и думал о том, что позитивные перемены, конечно, происходят, но – слишком медленно! Жизнь рабочего человека должна быть лучше, и сделать ее такой нужно как можно скорей. Но для этого всем надо больше работать. Больше работать! Сам он умел и любил тяжело и много работать. Но как сделать, чтобы упорно трудились все? Вот если бы страна двигалась вперед динамично, подобно этому товарному составу, по прямому пути в светлое будущее, в котором все были бы накормлены и у всех было бы благоустроенное жилье! Но пока так не получается… Рабочий поселок с прекрасным названием Завидово находится всего в ста километрах от Москвы, а бани – нет. В этот момент ему почудилось, что колесные пары ритмично выстукивают слова рыжеволосой: «А нам бы баню, а нам бы баню…» Никита Сергеевич проводил глазами последний вагон товарняка и громко – так, чтобы услышали все, – приказал:
– Баню – построить! К зиме.
Дежурная вежливо подняла шлагбаум. Хрущёв, коротко попрощавшись, быстро сел в машину, и вереница блестящих автомобилей, удовлетворенно урча моторами, преодолела перекресток дорог.
Сказано – сделано. Через несколько месяцев неподалеку от переезда появилась баня – одноэтажная, на два отделения (мужское и женское), с парной, гардеробом, кассой и буфетом, где, к великой радости завидовских мужиков, продавалось бочковое пиво «Жигулевское». Мы с отцом ходили в эту баню – мылись, парились и грелись на полке, облепленном раскрасневшимися, потными мужскими телами. Перед тем как отправиться домой после помывки, отец любил посидеть в раздевалке, чтобы остыть и поговорить о новой стройке, которая неожиданно развернулась неподалеку от нашего дома.
После сооружения бани военные строители приступили к возведению в километре от переезда моста через железнодорожное полотно и отсыпке объездной дороги по северной стороне Завидова. В короткие сроки объекты были построены и сданы в эксплуатацию. Понятно – в этом заслуга не столько ретивых, сколько осторожных партфункционеров: уж больно хлопотно оставлять лидера один на один с гражданами, как бы те не сказали чего лишнего. Власть и на этот раз пожелала идти своим путем. Теперь правительственные кортежи беспрепятственно, вдали от людских глаз, проносились в Завидовский заповедник по «хрущёвскому», как его прозвали в народе, мосту. И стала жизнь завидовцев для большого начальства такой же неприметной, как и его перемещения в завидовском пространстве и времени. Святое дело для любой власти убирать преграды на своем пути, даже если это собственный народ.
Впрочем, надо отдать должное Хрущёву – никакие объездыпереезды не могли воспрепятствовать его желанию общаться с простыми людьми. Неподалеку от Завидовского заповедника, у деревни Клещево, раскинулось поле, на котором труженики совхоза «Завидово» выращивали кукурузу трехметрового роста. Хрущев, очарованный этой культурой в ходе визита в США, с большим рвением внедрял ее в советское сельское хозяйство, но результаты мало где радовали, и Никита Сергеевич искренне расстраивался, а вот у завидовского поля он с удовольствием останавливался, смотрел уважительно на великаншу снизу вверх, трогал сочные початки и радовался как ребенок: «Вот, вымахала! Могут же люди, когда руки из нужного места растут…»
Прав Никита Сергеевич – дело, конечно, в месте! В этом чудесном месте под названием Завидово. Что интересно, притягательный бренд «Завидово», подчиняясь веяниям времени, покоряет все новые и новые пространства – например, соседний поселок Козлово, ставший, несмотря на неблагозвучное название, еще более завидным, потому что рядом располагается государственный комплекс «Завидово», который с чувством глубокого удовлетворения продолжают посещать великие мира сего. Или южный берег Московского моря, где в муках рождается дерзновенный проект создания образцового города будущего, у которого, как вы догадываетесь, может быть только одно название: конечно, Завидово, только Большое.
Так что никогда и никуда не денется Завидово, потому что это удачное название большой светлой мечты о завидной жизни, и даже если оно исчезнет в одном месте, то непременно возродится в другом. Может быть, когданибудь вся наша страна станет огромным Завидовом…
Валерий ДМИТРИЕВ
