– Мы пьем воду из родника, едим свою экологически чистую продукцию. Если все это можно было бы перевести в деньги, то можно сказать, что живем мы тут, в лесу, очень кучеряво.
Конечно, не совсем в лесу, но угодья Ельцовых – это закрайки лыкошинских окрестностей, бологовский неровный озерный ландшафт, самая граница с Новгородчиной. Сидя за полуторавековым обеденным столом, разговор заводим о знаменитой Агафье Лыковой, живущей в одиночку в тайге. Вот там – лес!
Супруги Ельцовы, хоть и пенсионеры, живут активно, мыслят четко, не имеют никаких иллюзий. Для них город – это тот мир, в который они не хотят. Пальцев не хватит перечислять причины – их очень много. Крестьянскофермерское хозяйство (КФХ) Ельцовых «Лыкошино» – это едва ли хозяйство. По крайней мере, Ельцовы продукцию если и продают, то помаленьку. Корова осталась одна, три овцы, куры да 16 ульев пчел.
Есть дурацкое слово дауншифтинг. Под это мутное словечко подведена социальная идеология намеренного побега из цивилизованного мира в мир природы. Такой обратный клапан урбанизации, подтравливающий статистику огромного отхода из деревень возвращенцами. Сформировалась даже целая коллекция стереотипов: офисный планктон, уставший от кондиционеров, рванувший в дикие просторы Родины на ПМЖ.
Силосбережение
Игорь и Ольга Павловы – люди прагматичные, деловые. У них несколько «бизнесов» – небольших, но «на хлеб с маслом хватает». Основной – ландшафтный дизайн. Есть даже «опытный огород» на своем участке в деревне Орудово Калининского района. Ольга говорит, что клиентам нравится, когда их заказ сначала отрабатывается на натуре.
– Многие сидят на диване и рисуют схемы, но мы пытаемся все это представить на практике, понять, как это будет работать, и уже потом отдавать клиенту, – говорит Ольга. – Мы и огород сажаем для себя. Будущее российских шести соток – за эффективным производством. Прошла пора бесконечной прополки, пахоты…
Пора, может, и прошла, но воспоминания остались. Не счесть того количества людей, которым дедовские огороды навсегда перебили желание иметь дело с землей. Удивительно, но столько же тех, кого эти огороды научили любить труд.
Павловы сажают картошку не в землю, а просто присыпают клубни травой. Так и растет она в траве. Осенью разворошил, собрал в мешки, и на всю зиму все родственники сыты.
– Наша дочь, когда узнала о такой системе, сказала: «Это для меня». То есть она соглашается с тем, что свое сажать нужно, это интересно. И было бы здорово, если бы это было еще и легко.
Алексей Георгиевич, по образованию строительгидротехник, объездил полстраны, повидал гигантские стройки, закалился многолетней работой в холодном Магадане. Вырастили они с женой Людмилой сыновей, да скучно стало…
– После работы идешь в магазин, потом домой, ужин, телевизор, и круг начинается заново. Скучно, – говорит Алексей Георгиевич. – Захотелось в свой дом, на землю. Вернулся с женой на свою родину. Меня с руками отрывали. Я мог получить квартиру в любом городе, только выходи с понедельника на работу. Мы отказались.
– А если сейчас квартиру со всеми удобствами, да в центре столицы?
Риторический вопрос.
В Лыкошине выстроили за лето дом, в зиму уже вселились.
– Захотели корову, да нам не разрешили – дом на берегу реки, скотину держать нельзя. «Берите землю, будете фермерами», – предложили нам.
Земли у Ельцовых много. Потому и налоги они платят большие. Это плата за одиночество. А вот дети энтузиазм родителей не оценили.
– Надежда на внука. Он у нас с полутора лет здесь каждое лето. С четырех лет на сенокосе. Он все уже знает, учит своих городских воспитателей сельскому хозяйству.
Кроликиакселераты
У Игоря и Ольги 22 сотки – обычный деревенский участок, разделенный четко на зону отдыха и огород. Орудово – большая деревня, сплошь жилая круглый год. Но скотину не держит почти никто, разве что кур несколько…
– Возврат к дедовским огородам – это последствия санкций, – Ольга то ли шутит, то ли нет. Для Павловых деревенская жизнь – не просто отдушина, не просто «сидеть на качелях и смотреть на кур», это – бизнес. Сейчас они разрабатывают бизнесплан по развитию акселерационного кролиководства. Уже соорудили одну миниферму, опыт заимствуют у питерских производителей.
– Продадим свою квартиру в Твери и переедем в деревню, – говорит Ольга. – Чтобы вести дела эффективно, нужно быть на месте.
Кролиководство Павловы считают пока еще не занятой нишей, планируют рынок сбыта в Тверской и Московской областях.
Едва ли есть чтото общее в этих двух случаях – в семьях Ельцовых и Павловых. Слишком разные истории, разные люди, разные принципы. Тут нет нелюбви к городу, просто в городе им тесно, а на земле интересно.
Ельцовым на своей земле не тесно, здесь простор и тишина. Щенок утащил конусную гайку, и теперь, чтобы починить машину, нужно Алексею Георгиевичу ехать за гайкой в Боровичи на автобусе. Можно, конечно, в Валдай или в Бологое, но автобус ходит только в Боровичи. До продуктового магазина Ельцовым семь километров. Зимой, вручную расчистив от снега километр дороги, можно выехать в магазин, закупить хлеба столько, чтобы его заморозить, а потом размораживать и есть.
– В первую очередь люди, покидающие города, должны понимать, что они жертвуют комфортом. В своем доме, на своей земле нужно работать каждый день. Корова просит есть каждый день, доить ее нужно четыре раза в день. И ей все равно, дождь на улице или мороз, болит у тебя спина или нет, – говорит Людмила Владимировна.
А вот молоко девать некуда. Летом дачники разъедутся – и хоть выливай.
Ельцовых постоянно проверяют различные контролирующие органы, не запускают ли они свои поля. Алексей Георгиевич проверяющих открыто спрашивает: а брошенные поля, заросшие бурьяном, – они чьи, вы у них были? Вопрос без ответа.
Желающим сменить образ жизни с городского на сельский видна только верхушка айсберга. Идеология – это хорошо, но законодательство и местные реалии – история отдельная. Сегодня государство пытается поддержать фермеров, но получается не всегда. Павловы, например, не могут попасть в госпрограммы, потому что занимаются другой коммерческой деятельностью. В министерстве сельского хозяйства Тверской области строгие правила отбора заявок на гранты, и это обусловлено попыткой избежать афер со стороны тех горепредпринимателей, которые хотят субсидий, но не имеют к сельскому хозяйству никакого отношения.
– Хотелось бы видеть дифференцированный подход к заявителям, – говорит Игорь. – Одно дело торгаши, которым нужны льготные ставки по кредитам, другое дело – предприниматели, которые хотят развить направление своего дела в отрасли сельского хозяйства, как мы.
Пчелы в суде
Сейчас в регионе реализуются две целевые программы по поддержке малого предпринимательства в сельхозпроизводстве: «Поддержка начинающих фермеров Тверской области на 2012–2014 годы» и «Развитие семейных животноводческих ферм на базе крестьянских фермерских хозяйств Тверской области на 2012–2014 годы». С 2012 года выдано грантов на 70 миллионов рублей на развитие 41 крестьянскому (фермерскому) хозяйству по программам поддержки начинающих фермеров и развития животноводческих ферм.
Многие, получив господдержку, насовсем покинули город и уехали на село. Сегодняшняя социальноэкономическая обстановка в стране предполагает говорить о том, что своя картошка и свой творог – это не стыдно и не смешно; свой дом, а не квартира – это престижно; своя земля – это простор не только для глаз, но и для фантазии. Меняются точки, от которых отталкивается эмоциональная симпатия или антипатия людей к сельской местности.
Люди в Интернете объединяются в группы, чтобы делиться опытом, чтобы на пока неизведанной земле им было не одиноко. «Привожу в порядок дом и территорию, так как в доме с 2002 года никто в зимнее время не живет, – пишет Татьяна. – Да, мне нужна помощь, мне нужны соседи, но этого не купить ни за какие деньги. До ближайших соседей десять минут ходьбы, а это, считай, нет соседей. Деревня расположена на территории компактного проживания тверских карел и, помоему, идеальное место для сельского туризма. Привлекательны эти места для охотников, любителей грибов и ягод. Мечтаю о птице, овцах и пчелах».
У Ельцовых очень медленный Интернет, и о соседях они не мечтают.
– Пасеку лучше держать вдали от соседей. Сколько случаев, когда соседи подавали в суд после укуса пчелы, – говорит Алексей Георгиевич.
– Вот так в суд изза пчелы?
– Бывало и такое.
Находясь у Ельцовых, понимаешь, почему люди возвращаются к земле. На ней, когда вокруг своя природа, очень тихо. Тишина – это, пожалуй, то, чего в городе просто не может быть. И пахнет здесь… Запахи разные: терпкие, зимние, дымные, смоляные.
Здесь ощущаешь себя иначе. Человеком. Все остальное – чистая экономика.
Дауншифтинг (в переводе с английского «переключение на низкую передачу») – социальное явление целенаправленного осознанного спуска по социальной иерархии, связанное с «жизнью для себя», «отказом от чужих целей». Причиной обычно называется ценностный конфликт между целями, навязываемыми обществом (карьера, богатство, статус), и внутренними ценностями (самопознание, хобби, общение с близкими и т.д.).
Кирилл ОЗЕРОВ
Фото Александра ДЫЛЕВСКОГО
