Тверская память балканской войны

19 февраля 1878 года, сто сорок лет назад, был заключен Сан­-Стефанский мирный договор между Россией и Османской империей, завершивший военные действия (фактически закончившиеся уже в конце января). Это событие ознаменовало не просто окончание очередной русско­-турецкой войны, но и возвращение государственности Болгарии, упрочение положения Сербии, Черногории и других христианских государств Балканского полуострова. Война подняла международный престиж России.
Балканские события затронули все уголки России, даже самые отдаленные. Технический прогресс привел к тому, что по телеграфу сводки с театра военных действий становились известными через считанные дни и даже часы в самых дальних губерниях. Железные дороги соединили далекую Болгарию и Румынию с Россией, позволив быстро перемещать войска в одну сторону, а раненых и пленных – в другую.
В Твери начало войны (12 апреля 1877 года) было уже 17 числа этого же месяца обсуждаемо на заседании городской думы. Между прочим, в протоколе заседания значилось:
«В ноябре прошлого 1876 года дума по поводу событий на Балканском полуострове в особом адресе, повергнутом на Высочайшее воззрение, выразила готовность тверского общества жертвовать имуществом и жизнью за веру и свободу Славян, за славу Царя и Отечества. Ныне наступила готовность доказать ту готовность городского общества на деле… Дума единогласно постановила: открыть и содержать на городской счет больницу для раненых на 100 кроватей…»
Открытие городского лазарета на общей волне патриотизма сопровождалось широкими жестами со стороны медиков:
«Гласным (депутатом городской думы. – П.И.) врачом П.С. Потёмкиным заявлено, что при открытии городом лазарета для раненых воинов он принимает на себя обязанность состоять врачом при лазарете безвозмездно».
Потёмкин работал в госпитале бесплатно, другие врачи, В.Д. Синицын и Н.М. Павлов, также не искали в такой работе прибыли. Синицын и Павлов устроились с оплатой труда по 100 руб. в месяц каждому, «с тем, чтобы из них 50 руб. прямо отчислялись в виде пожертвования на нужды лазарета, а остальные 50 руб. отпускались бы больным в лазарете, по их назначению. Вслед за тем приглашены были фельдшер Филаретов, с 4 мая, по 25 руб. и студент Золотарев с 15 июня, по 50 руб. в месяц».
Лазарет разместился в домах купца Кобелева на Скорбященской улице. На городские средства были подготовлены запасы постельного белья и одежды для раненых. Общее заведывание больницей было возложено на депутата городской думы А.Н. Назарова, непосредственное руководство осуществляли смотрительницы лазарета А.П. Коняева и А.В. Корзминская. Прислуга состояла из тринадцати сиделок, кухарки, повара, дворника, истопника и швейцара.
Надо отметить, что не только госпиталь, устроенный городом, но и губернская земская больница, а также частные клиники активно участвовали в приеме раненых и помощи им. Помимо Твери раненые размещались в городах губернии, о чем постоянно сообщали и «Тверские губернские ведомости».
Первые раненые с театра военных действий прибыли 24 августа 1877 года. В городе они встретили радушный прием. На встречу санитарного эшелона прибыл сам тверской губернатор А.Н. Сомов в сопровождении первых лиц губернии. В Твери отношение к героям было подчеркнуто предупредительное. Чего стоит одно питание в госпитале: чай утром и вечером, с булками, молоком и с лимоном, а в обед, который состоял, смотря по назначению докторов, из двух или трех блюд, подавались: «куриный суп или щи говяжьи, котлеты или битки, или духовая говядина или телятина и компот или сладкая каша». Кроме того, тоже по назначению врачей, отпускались водка, вино и папиросы.
Через городской лазарет прошло в общей сложности около тринадцати тысяч человек, и как раз на это число хватило ассигнованной суммы в 25 тысяч рублей. За вычетом всех расходов к окончанию войны в остатке насчитали менее полутора тысяч рублей, которые было решено выплатить медицинскому персоналу и прислуге в виде вознаграждения за понесенные труды.
В заботах о госпитале дума даже несколько перестаралась. Помимо раненых в городе находились и множество турецких пленных, которые охранялись внутренней стражей. Солдаты тверского гарнизона и хотели бы попасть в госпиталь, не загруженный более чем на 60–70% (обычно же из ста коек занято было около 40), но такового права не получили. Причиной отказа было также нежелание лишних контактов: среди пленных и их охраны начал свирепствовать тиф.
Эта болезнь была характерна для всех госпиталей того времени, условия в которых не соответствовали санитарным нормам (последнее было тогда правилом, а госпитали, подобные устроенному в городе для своих раненых, – исключением). Городских работ в Твери, на которых могли бы быть использованы пленные турки, в тот период не было. Пленные оказались скучены в помещениях карантинов, лишены возможности свободно перемещаться, что дополнительно усилило смертность в их среде.
Уже в декабре 1877 года городской полицмейстер докладывал, что «отведенное городской управой место для погребения умерших турок между Смоленским кладбищем и полотном ветви Николаевской железной дороги в скором времени будет переполнено трупами турок, умерших большей частью от заразительной болезни «тиф».
Городские власти предпринимали отчаянные меры для того, чтобы обезопасить от эпидемических заболеваний хотя бы сам город. Меры принимались жесткие – они были направлены на уборку городских нечистот после зимы и соблюдение карантина. Это дало результат, в городе тифа не было. Но среди военнопленных турок смертность оставалась высокой, так что еще в мае 1878 года для захоронения их был выделен участок на Неопалимовском кладбище.
Эти турецкие могилы стали первыми крупными кладбищами мусульман на Тверской земле. Трагические обстоятельства, сопровождавшие нахождение военнопленных у нас, привели к тому, что турецкие пленные оказали малое влияние на жизнь городов губернии и Твери. В целом же в тот период, размещенные по большим и малым городам России, они жили достаточно открыто, без специальных лагерей для военнопленных. Так было поначалу и в Твери до вспышки эпидемии. Отношение жителей к туркам было достаточно корректное.
Лишь к осени 1878 года уцелевшие военнопленные получили возможность вернуться на родину.
Павел ИВАНОВ