8 октября в ДК «Химволокно» пройдет фестиваль-концерт «Осенняя межа», который его организаторы называют дружеским. Встреча друзей, стихи, музыка. Главный «виновник» торжества – тверской исполнитель и композитор Владимир Межанин. Человек очень интересный и увлеченный, он идет рука об руку с музыкой с самого детства, пишет песни на стихи тверских поэтов, до боли любит свой родной край, путешествует по рекам, собирает этнографический материал, а потом поет – обо всем, на что сердце отзывается.
У Владимира Межанина все связано с родными Западнодвинским и Нелидовским районами. Он человек с глубокими и крепкими корнями, и заметно, что именно природное переживание, ощущение причастности к прошлому своей земли дает Межанину стимул для творчества.
С ранних лет самые яркие воспоминания – о поющих и причитающих бабушках-старушках. Как он говорит: «Звук особенный». Парень Владимир деревенский. Несмотря на то, что рос и учился в Нелидове, деревня манила к себе, и эту деревню нужно было играть, ее просто необходимо было петь.
Юный Межанин, как герои популярного в семидесятые годы фильма «Розыгрыш» Владимира Меньшова, играть на гитаре не умел, но очень хотел. Да и гитару достать было негде. Семиструнка отца одноклассника стала для Межанина первой дверью в мир собственных звуков.
Деньги же на собственную гитару Владимиру помог заработать… его хулиганистый характер. Набедокурили с пацанами в деревне, пришел деду вызов в сельсовет. Там пожурили и предложили мальчишкам потрудиться на общественное благо: покрасить клуб. Покрасили за три дня, и Владимир заработал «свои первые сорок шесть рублей». Мама добавила еще девять рублей, и дома появилась первая своя гитара: болгарский «Орфей» за 55 рублей (бешеные по тем временам деньги).
А потом был хор в нелидовском ДК «Шахтер».
– Я занимался у Алексея Николаевича Волкова, – вспоминает Межанин. – Он был абсолютно слепым, но обладал удивительным слухом – и музыкальным, и человеческим. Слышал, когда фальшивят, и знал, кто именно. И собака у него была – овчарка-поводырь, которая и порядки по совместительству наводила в группе: лаяла, когда мы начинали шуметь.
Оттуда, из хора, прямо в армию. С собой увез песню «Таня», которой на все время службы суждено было стать строевой. А Межанину вместе с ней – запевалой.
Только не выросла музыка у Владимира из увлечения в профессию. Выбрал он историю. И знает, что эти две подруги отлично уживаются между собой. По крайней мере, у него. В музыке тоже есть корни – и глубокие, и интересные, и на поверхности-то они не появляются, надо копать.
Пока учился, пел, играл на гитаре любимую антоновскую «Крышу дома твоего», за что даже получил кличку Вова-крыша. А потом произошла встреча со «Славяночкой» (фольклорным ансамблем тогда руководила Любовь Серебренникова), и Межанин отдался народной песне. После окончания университета по распределению попал в Никулинскую школу (под Тверью), где и базировалась «Славяночка». А потом была «Веснянка», а потом – первая экспедиция по реке, которая стала его музой: Меже (настоящая фамилия Владимира – Емельянов). Экспедиция в прошлое, в глубину истории малой родины, куда не каждому путь открыт, а лишь тем, кто аккуратно и с любовью берет из прошлого то, что оно оставило.
– Я подумал тогда: почему в наших ансамблях так мало используется народных инструментов? – говорит Межанин. – Мне дед рассказывал, что в Западнодвинском районе в деревнях играли на скрипках и цимбалах.
И Межанин поплыл в первый раз на надувной лодке совсем один искать все это. Он нашел скрипачей в
Межанин долго и кропотливо собирает этот уникальный материал. Его мечта – написать книгу о тверских деревенских скрипачах. Не музыковедческую, а человеческую. Книгу-историю.
Жил в Нелидовском районе такой мужичок Филипп Григорьевич Гладенков. Родители у него умерли рано, мыкался по родственникам, уехал в Питер, оттуда в армию, на войну (Первую мировую), четыре года у немцев в плену пробыл и вернулся в родную деревню со скрипкой. Заболел тифом (сразу и брюшным, и сыпным), положили его в сарай, еду носили в берестяных плошках, которые потом сразу сжигали. Думали, умрет. А он выжил. Выжил – и всю жизнь играл на скрипке, смерти назло. Колхозники силос топчут, а он им играет. Сына, правда, выучил на балалайке играть: скрипка все же инструмент аристократический, не для силоса…
И таких рассказов о судьбах у Межанина много. Говорит, последний скрипач-крестьянин умер в 2003 году в Кувшиновском районе. У Межанина сын Артемий пять лет играл на скрипке, а потом
Сам Межанин музыку начал писать с университетских лет: ездил в деревню, ходил за клюквой, напевал, записывал. Из этого получались песни. Как получались, сказать не может. Даже сейчас способен целый день просидеть, импровизируя на гитаре, пока не найдет мотив. Хотя, как опытный песенник, Межанин видит музыку уже в стихах, и поэты у него все больше из тверской глубинки, и на «Каблуковской радуге» у Владимира Львова Межанин – свой человек. И как бы ни старался скрыть, все же видно, что музыкант он по духу совсем не эстрадный. У него любимый поэт – Есенин, любимый композитор – Римский-Корсаков (и его сказочные темы). Межанина бы раньше назвали почвенником, а сейчас иногда крутят пальцем у виска: сдались тебе все эти народные мотивы! А он признается: как улицу деревенскую увидит, у него все внутри переворачивается. Плыл он
Межа – граница времен, полоса, за которой прошлое для Межанина никогда не кончается, которое он превращает в настоящее своими песнями, своим голосом. Это река, по которой он плывет всегда, и ее иногда неприветливые берега сглаживает и просветляет музыка.
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
