Поклонники называют ее «наша тверская Барто». О приближающемся дне рождения она, смеясь, говорит: «Последний юбилей с одним нулем». В преддверии юбилея Гайда Лагздынь дала интервью «Тверским ведомостям».
– Гайда Рейнгольдовна, на ваших книгах выросло несколько поколений тверских и не только тверских детей. А кто вам самой в детстве рассказывал сказки, вы помните?
– Никто не рассказывал. Я родилась и жила в Ленинграде, мой отец был рабочим-фрезеровщиком – бывший балтийский моряк, служивший на линкоре «Марат», участник революции. Это были 30-е годы, детских книг не было, а те, что были, для нас оставались недоступными. Время было такое – родители заботились о том, чтобы дети были вовремя накормлены и спать уложены, о каких-то развлечениях, чтении сказок, воспитании мало кто задумывался. Так что детство мое было без сказок.
А потом отца арестовали как «врага народа», как и всю нашу родню. А маму и меня с братом выселили на 101-й километр. Так я оказалась в Калинине. Это случилось 17 января 1938 года. Тогда я не думала, что мне придется здесь жить всю жизнь – я же была ленинградская девочка…
– Этот переезд сильно на вас повлиял?
– Мы жили в Затверецкой части, среди простых людей. Мы играли в детские игры с народными присказками, всякими, знаете, народными сказаниями, и незаметно во мне зарождался интерес к фольклору, к народному творчеству. Незаметно менялось мое мышление. Я была активным ребенком, и если кто-то поступал несправедливо, то могла «припечатать» его поэтическим словечком и поэтому имела прозвище «трехтонка» – так называлась самая сильная в то время машина.
След войны
– Великую Отечественную вы встретили в Калинине?
– Да, я «ребенок войны», пережила бои за Калинин в октябре 1941 года, потом видела освобождение города. До сих пор помню лица артиллеристов, которые держали оборону на Тверецком мосту. Там был такой обстрел, что им даже не могли кухню подвезти – они разбили емкости старого пивзавода неподалекуи питались суслом, которое там оставалось. Немцы пытались прорваться через Тверецкий мост, шли напролом, артиллеристы три дня их сдерживали. Бой на мосту был страшный, сейчас уже почти ничего не напоминает о том, какое сражение там шло. Поэтому я хочу написать об этом, рассказать о событиях, которым сама была свидетелем. Я помню те дни очень отчетливо. Звук, с которым летели немецкие бомбардировщики, – такой низкий страшный гул, бомбы падали с пронзительным воем, жуткий вой, его не забыть.
Я вспоминаю ночь перед освобождением Калинина. Как мы с мамой ушли в деревню, вечером вышли на улицу, смотрели на город, а Калинин весь пылал, зарево охватило все небо. И вдруг на этом красном фоне появились ровные линии – одна, две, много, как будто разлинованная страница в школьной тетради. Кто-то рядом сказал – «Катюши» работают», а я тогда даже не знала, что такое «Катюши». Я видела сгоревший город, кровавое зарево…
– Эти впечатления нашли отражение в вашем творчестве?
– Конечно. Я написала книги о военном детстве. «Тетрадь в клеенчатом переплете» вышла 1998 году, «Старые дневники, пожелтевшие фотографии», – в 2009-м, «Птенцы» – книга вышла двумя изданиями. «Дети войны» были изданы в Гамбурге в 2013 году.
– Наверное, в Твери много мест, которые не только дарят вдохновение, но и пробуждают тяжелые воспоминания о страшных событиях военных лет?
– У меня есть много мест, которые нельзя вычеркнуть из памяти. Но расскажу не о них, а о необычной истории, связанной с Калинином. Это было после освобождения города. Мы жили очень голодно, по карточкам иждивенцев нам полагалось 300 граммов хлеба. Когда наступила весна 1942 года, я на краю леса собрала подснежники, сделала красивые букетики и предлагала их прохожим возле драмтеатра. Стояла весь день, голова от голода кружится, синяки под глазами. Прошло 60 лет. Я иду мимо театра и вижу, что на том месте, где я когда-то продавала цветы, кто-то оставил статуэтку – Пушкин за письменным столом. Я не смогла оставить Пушкина одного, на улице. И вот сейчас он стоит у меня в квартире на полке за стеклом шкафа, напоминая о том времени…
В знании – сила
– О чем вы пишете сейчас?
– У меня вышла книга «Поэзия сердца». Мне и дети, и внуки говорят: отдохни, не пиши. Но я уже не могу без творчества. Все время придумываю сюжеты. Например, как скрипка разговаривает со смычком. Или вот сейчас просидела, как законопослушный гражданин, три месяца в самоизоляции и за это время сочинила новую книжку – «Сказание о королевствах известных и неизвестных». На нас напал коронавирус, а мы ему в ответ – сказку про королей!
– Вы в молодости хотели стать писателем, поэтом?
– Нет, я даже не думала об этом. Мне хотелось быть или врачом, или педагогом. Я поступила в Калининский пединститут на биофак. Окончила его с красным дипломом и потом 30 лет преподавала химию и биологию.
Естественно, мои произведения пропитаны педагогикой и обязательно наполнены познаниями наук. Например, когда писала книгу «Зеленая аптека», описывала свойства лекарственных растений так, чтобы ребенок это запомнил и смог воспользоваться. Когда писала «Сказание о музеях», обошла все 15 музеев города и Калининского района, чтобы книга получилась фактически точной. Когда писала о хлебе, ходила на хлебозаводы. Когда писала о бумаге, поехала в Кондопогу и попросила познакомить меня с работой целлюлозно-бумажного комбината. То есть знания, которые я получаю, помогают мне в моем творчестве.
– Если бы вы не стали поэтом, то кем?
– Возможно, я бы стала композитором. В детстве часто просыпалась ночью. Комната, в которой мы жили (тогда это была улица Старобельская, сейчас Шишкова), стены промерзали насквозь. Но просыпалась я не от холода, не от голода, а от того, что внутри меня звучала удивительная музыка, целые симфонии! Это помогало мне согреться. Позднее мне посчастливилось быть в Мариинском театре и видеть на хрустальном полу Уланову, Дудинскую, «Лебединое озеро», и мне всегда хотелось создать музыкальный театр! И, уйдя на пенсию, я его создала и 20 лет им руководила, написала для него 20 спектаклей.
Главный вопрос
– Скучаете по встречам с читателями?
– Скучаю. Последняя встреча состоялась 13 февраля в библиотеке имени Горького, во время Недели тверской книги. А потом все встречи пришлось по известной причине отменить.
Невольно вспоминаю прошлые встречи, одна из которых до сих пор остается яркой страницей в моей биографии. ДК «Пролетарка», дети из детских садов города пришли на встречу, которая продолжалась более трех часов. Организаторы фиксировали вопросы и потом сказали, что их было 99. Не хватило одного до ста.
– Гайда Рейнгольдовна, есть какой-то вопрос, который вы хотели бы услышать, но никто его так и не задал? Можно задать его сейчас и ответить на него.
– Давайте подумаем. За столько лет каких только не было вопросов! Но никто никогда не спросил меня, почему я второй раз не вышла замуж. Я бы ответила, что самым главным для меня были мои дети, их благополучие. Поэтому жертвовала своим временем, своим женским счастьем. Мои стихи, мои дети и внуки – это самое важное в моей жизни. И появление каждой новой книги у меня вызывает те же переживания, что и рождение ребенка, – какой она будет?
Владислав ТОЛСТОВ
Фото Кристины БЕЛЯКОВОЙ
Наша справка:
Гайда Лагздынь более 30 лет преподавала биологию и химию в школе. Стала учителем высшей категории, получила звание ветерана педагогического труда. После выхода на пенсию 20 лет руководила детским музыкальным театром.
Ее первая книга вышла в 1975 году. Общий тираж поэтических и прозаических книг Лагздынь – а их уже больше 125– превысил 11 млн экземпляров.
Она член Союза писателей СССР (теперь – России), лауреат II Всероссийского конкурса на лучшую детскую книгу Госкомиздата и Союза писателей СССР, дипломант «Признательность» Международной ассоциации детских фондов. Трехтомник «Моя книга» принес ей звания лауреата по Центральному федеральному округу РФ в области литературы и искусства в номинации «За произведения для детей и юношества и творчество молодых», лауреата премии губернатора, дипломанта V Всероссийского конкурса премии «Хрустальная роза Виктора Розова» с медалью «За вклад в отечественную культуру».
За вклад в развитие литературы Гайда Рейнгольдовна награждена памятным знаком губернатора Тверской области «Крест Святого Михаила Тверского».
