Согласно «Житию Ефрема Новоторжского» (конец XVI – XVII веков), первый каменный монастырский храм во имя Бориса и Глеба был создан в Торжке между 1015 и 1053 годами. С начала XIX века в литературе утвердилась произвольно введенная автором «Истории российской иерархии» иеромонахом Амвросием датировка древнего храма: 1038 год. Впоследствии ее повторили другие исследователи. Однако не только эта дата, но и весь отрезок времени, в течение которого жил Ефрем (умер в 1053 году), представляются маловероятными не только для построения храма, но и для основания монастыря в Торжке. Уже в XVII веке архимандрит Тарасий «з братею» затруднялись ответить, «в которых годех и при которых великих князех та церковь строена».
Первое прямое упоминание о каменном храме Бориса и Глеба относится к XIV веку и содержится в «Повести о разорении Торжка в 1315 году». В ней упоминается о существовании каменного Борисоглебского храма с приделом в южном нефе во имя преподобного Ефрема Новоторжского. Неизвестные нам источники, на которые опирались историки второй половины XIX – начала XX веков иеромонах Илиодор и В.И. Колосов, зафиксировали постройку в последней четверти XVI века двух каменных самостоятельных приделов к древнему собору – южного во имя Ефрема Новоторжского и северного – в честь Иоакима и Анны. Оба придела были капитально отремонтированы в 1669–1677 годах. Последний ремонт, весьма вероятно, был связан с обретением в 1677 году мощей преподобного Аркадия Новоторжского, поскольку после обретения ученик Ефрема Новоторжского был положен «в паперти у северных дверей». В конце XVII века были построены «паперти каменные», вероятно, галереи и притворы, которые фиксируются в составе соборного комплекса на иконах XVIII века.
Одно из этих изображений уникально. Оно сохранилось на иконе преподобных Ефрема и Аркадия Новоторжских, написанной незадолго до разборки древнего собора в 1770–1780х годах. На ней, как нигде более, хорошо просматривается весь монастырский комплекс и его сооружения, какими они были в третьей четверти XVIII века. Отметим, что изображение полностью подтверждает приводимые ниже выводы о внешнем виде древнего Борисоглебского собора, как последний известен по археологическим данным.
К середине 1760х годов древний собор требовал серьезного ремонта. Из донесения тверского епископа Гавриила 1766 года мы узнаем, что к тому времени «церковь во имя святых страстотерпцев Бориса и Глеба вверху в сводах и по стенам во многих местах расселась». В последние годы существования первоначального храма отмечалось, что «даже самые столпы внутренние, на которых утвержден был свод церковный, начали изгибаться от верхней тяжести. Был случай, что даже каменная стена в левом приделе упала, и только чуду приписать нужно то, что при падении своем она никому не причинила вреда».
Повидимому, уже в 1766 году, при непосредственном участии императрицы Екатерины II, было решено Борисоглебский собор не ремонтировать, а заменить новым, более грандиозным сооружением.
К разборке древнего храма приступили 16 августа 1784 года, а 9 июня 1785 года в присутствии Екатерины II был заложен новый собор Борисоглебского монастыря. Выстроенный по проекту Н.А. Львова новый Борисоглебский собор завершили в 1789 году. Несколько десятилетий спустя, в 1839–1840х годах, он претерпел значительные интерьерные изменения. В это время был разобран чугунный пол, а сделанный вместо него деревянный поднят и уложен вновь на созданную сводчатую конструкцию. Появился подклет, для увеличения высоты которого пришлось вынуть грунт, лежавший ниже верхней отметки фундамента XVIII века. В результате пол подвала в настоящее время ниже современной земной поверхности на 140–150 сантиметров. Дополнительные земляные работы производились в подцерковье в середине – второй половине XIX века. Небольшая часть грунта была вынута в советское время, когда в соборе размещался тюремный склад, а затем склад лечебнотрудового профилактория.
В результате историкоархеологического изучения памятника в 1989–1993 годах было установлено, что котлован ныне существующего Борисоглебского собора полностью уничтожил первоначальный храм и придел во имя Иоакима и Анны. Придельная же Ефремовская церковь в значительной мере сохранилась на уровне фундаментов у южного портика собора постройки 1785–1789 годов. К югу и востоку от существующего собора был вскрыт мощный (от 2 до 4 метров) слой строительного мусора, относящегося к разобранному в 1784 году храму. Практически везде на разных отметках был обнаружен домонгольский строительный материал, в том числе фрагменты кирпичей (плинфы) и около 8000 фрагментов фресок, которые, по мнению Л.И. Лившица, могут быть отнесены к началу XIII века. Росписи древнего храма не раз реставрировались, но расписан полностью он был, видимо, единственный раз – вскоре после постройки. Писцовая книга 1685–1686 годов отмечает «внутри соборной же церкви настенное письмо ветхо».
Набор сохранившихся плинф позволяет с большей или меньшей вероятностью судить о датировке здания. Несмотря на то, что Торжок в XI–XVIII веках входил в состав Новгородской земли, плинфа, выявленная при раскопках, отличается от новгородской. Можно сказать, что монастырский храм построен на рубеже XII–XIII веков с участием смоленских или полоцкосмоленских мастеров. Подобный случай не уникален. Известно, что и в самом Новгороде при участии мастеров из Полоцкого и Смоленского княжеств были выстроены храмы Петра и Павла на Синичьей горе (1185–1192), Параскевы Пятницы на Торгу (1207) и некоторые другие постройки.
Определенную роль для уточнения датировки собора играет и привлечение исторического контекста. Известно, что в 1191 году по инициативе смоленского князя Давида Ростиславича из Вышгорода, где лежали мощи святых Бориса и Глеба, в Борисоглебский монастырь на Смядыни в Смоленске были перенесены ветхие гробницы князейстрастотерпцев. В это же время этим князем проводились и обширные строительные работы, направленные на развитие культа святых Бориса и Глеба в Смоленском княжестве и за его пределами.
Таким образом, можно достаточно уверенно говорить о появлении первого каменного Борисоглебского собора в Новоторжском Борисоглебском монастыре именно на рубеже XII–XIII веков, а не в середине XI века, как сообщает «Житие Ефрема Новоторжского».
Алексей САЛИМОВ, кандидат искусствоведения
