В Твери на набережной
Утро. Волга.
Набережная между двумя
мостами.
Иду вдоль парапета,
помеченного птицами.
Будто беспечный ветер
листает
до боли знакомые страницы.
Я пережил в этом городе
холод, голод.
Бежал, возвращался,
гонимый тоской.
Здесь дом, лихая молодость.
И чувство родни в толчее
городской.
Безоглядно добрым город
не был,
даже нередко бывал суров.
Но он никогда беглецу
не отказывал в хлебе,
тепло предлагал, кров.
…Забудутся холод, голод,
забудутся снеги метели
слепой.
И только останется
в памяти город,
ставший тревожной
и светлой судьбой.
Б е г с т в о
Дорогой негладкой,
длинной ли улицей
бегу без оглядки –
боюсь оглянуться.
Растёт опасность
ещё оттого –
нет образа ясного
врага моего.
Прошлые страхи,
нынешний страх?
Чёрные знаки
на белых стенах?
От горького хлеба,
жилищных условий
бегу, как от требы,
жаждущей крови.
От дикой поросли,
сытых свиней.
Бегу от пропасти,
а может, к ней.
Забытый причал
Забытый причал. Чайки
кричат.
Криком их полнится плёс.
От чувств былых разве
осталась печаль
нечёсаной чёлкой берёз.
Разбитые сходни, ничейный
скат –
чуется время лихое.
Отсюда я счастье отчалил
искать,
не зная, что это такое.
Помню невзрачный,
скрипучий паром.
Откосы, сменявшие кручи.
Беспечный, отчаянный
дуролом,
я выбрал и путь не из лучших.
…Кричащие птицы
приветливой
не предвещают зари.
И всё-таки чуточка света
Упёртость
Дороги окольные –
серые избы, скучные вербы.
Лишь колокольни
белоствольно тянутся к небу.
Глядеть любо-дорого,
но как вешки
я никогда не держал их.
Мыкал ли пешим
иль попутный меня тряс
грузовик.
Отпугивала паперть,
нищих перебранка.
А мне нужна была
скатерть-самобранка.
…Вконец избив свои стопы,
преследуемый органами
карательными,
я и теперь выглядываю
не спасительные столпы –
следы ненайденной скатерти.
