Ровно семьсот лет назад, в начале ноября 1318 года, Михаилу Ярославичу исполнилось сорок семь лет. По тем временам – уже почтенный возраст. Этот свой день рождения и именины – день святого архистратига Михаила (9/21 ноября) – он встретил в узах и ожидании окончательного ханского решения. С наибольшей вероятностью это решение должно было быть о его казни. Однако человек надеется до конца.
День рождения и именины – это именно и скорее всего и есть тот день, когда князь беседовал с друзьями.
«…веселым взором и сладкими словами утешал дружину свою. И видели, как, ничуть не оскорбляясь, говорил он: «Не все ли едино, дружина моя, когда прежде вы, как в зеркало, на меня глядя, утешались. Ныне же, видя на мне эту колоду, печалитесь и скорбите. Вспомните, как принимали мы благое в жизни нашей, сего ли не сможем претерпеть? Что для меня эта мука в сравнении с делами моими…». И добавил слова праведного Иова: как угодно Господу, так и будет; да будет имя Господне благословенно отныне и до века».
Горестным был пир в шатре тверского князя. И можно представить себе, с каким чувством смотрели на своего любимого господина тверичи. Но это был еще не конец. По-видимому, именно в этот момент тверской князь был неожиданно выставлен по приказу Кавгадыя на торгу. Этот эпизод описан подробно, потому что духовник Михаила Ярославича явно был его свидетелем:
«…нечестивый Кавгадый, с ядом аспидным под своими устами, досаждая вновь душе долготерпеливого князя Михаила, повелел привести его на торжище в таком унижении, созвал всех заимодавцев и повелел поставить святого пред собою на колени: величался беззаконный властью над преподобным и много обидных слов говорил преподобному. Потом сказал: «Знай, Михаил, таков царев обычай: если будет кто ему нелюб, хоть и своего племени, то такую колоду возлагают на него. Когда же минет царский гнев, то снова в прежнюю честь царь введет его. Завтра утром тягота эта отойдет от тебя, потом в большой чести будешь». И, посмотрев, сказал сторожам: «Почему не облегчите колоду эту?» Они же ответили: «Завтра или на следующий день так и сделаем по приказу твоему». И сказал окаянный: «Поддержите ему колоду эту, пусть не отягчает ему плечи». И так один из стоявших за ним, подняв, стал держать ту колоду.
И много времени прошло в вопросах, а праведный держал ответы; потом повелел Кавгадый увести прочь блаженного. Когда повели его, сказал он слугам своим: «Дайте мне стулец, чтобы дать мне покой ногам своим, отягчали они от многих трудов». В то же время съехалось бесчисленное множество людей от всех народов; сшедшись, стояли они и смотрели на святого…»
Мы не знаем точных дат, когда произошли описанные эпизоды – выставление на позор на торгу, беседа с друзьями и предложение о побеге. Хронология их спутана, и это сделано, очевидно, намеренно, потому что игумен Александр составлял не хронологию событий, а мученическое житие. И последний эпизод – предложение бежать, последовавшее со стороны каких-то горцев, доброхотов тверского князя – в житии разделено буквально несколькими часами от его гибели, когда Кавгадый уже шел от хана Узбека с позволением прикончить князя Михаила. Отказ князя от побега в этих условиях трактовался в житии как прямое следование евангельскому поведению Христа, уже распятого, которого призывали: «Если Ты Сын Божий, сойди с креста». Современники Михаила Ярославича хорошо понимали такого рода параллели. В этот момент, когда Кавгадый шел нанимать убийц, читатель жития понимал, что рассказ о последних часах жизни русского князя соответствует последним часам жизни Христа, прощающего своих убийц и переживающего последнюю страшную трагедию человека – оставленности один на один перед лицом смерти.
Было ли это так на самом деле или горцы, которыми двигало и сочувствие, и желание подзаработать, и азарт – попытаться вырвать из лап хищников явно настоящего мужчину и в условиях непрекращающейся пытки ведшего себя очень достойно, не раз предлагали ему бежать. Этого мы уже не узнаем.
Назад пути не было. Свой последний выбор тверской князь сделал.
Павел ИВАНОВ
