Словарный запас на все времена
22 сентября исполнилось 120 лет со дня рождения автора «Словаря русского языка» Сергея Ивановича Ожегова. Знаменитый ученый-языковед – наш земляк, он появился на свет в рабочем поселке Каменное (ныне город Кувшиново Тверской области).
Отец будущего ученого, Иван Иванович Ожегов, работал инженером на новой и современной тогда бумажной фабрике Кувшиновых, коей город славен и по сей день. Владелица фабрики Ю.М. Кувшинова установила на своемпредприятии первоклассное по тем временам оборудование. Что любопытно, до 1990-х годов в одном из фабричных цехов работала бумагоделательная машина, смонтированная отцом Сергея Ивановича Ожегова на исходе девятнадцатого века. И уж вовсе удивительным выглядит тот факт, что первое издание ожеговского словаря напечатали на кувшиновской бумаге.
Фамилия Ожеговы имеет уральские корни и происходит от слова «ожег» (с ударением на «о»). Так в старину называлась палка, которую окунали в расплавленный металл, дабы определить степень его готовности. Род Ожеговых, по всей вероятности, ведет свое начало от одного из демидовских крепостных.
Кувшиновский период в жизни Ожеговых продлился до 1909 года. Каменное принадлежало к числу промышленных поселков, построенных в России на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Здесь стараниями Ю.М. Кувшиновой помимо заводских корпусов был возведен Народный дом с большим театральным залом и гимназией, в которой обучались дети фабричных рабочих. Дома для рабочих владелица фабрики не строила, но каждому предоставлялась ссуда на строительство и отводился земельный участок. А для инженеров и руководства бумажной фабрики был отстроен двухэтажный дом с уютными квартирами.
Здесь, в просторной четырехкомнатной квартире, и поселился Иван Иванович Ожегов. Супруга Ивана Ивановича, Александра Федоровна, работала акушером в фабричной больнице. Еще до рождения Сергея, старшего из трех сыновей, зимой 1896–97 годов в Каменном находил отдохновение от шумной городской жизни А.М. Горький. Вместе с семьей писатель гостил у своего знакомого, фабричного химика Васильева, соседа Ожеговых по дому. Горький то и дело захаживал к Ожеговым, у которых из вечера в вечер собиралась местная интеллигенция поиграть в карты и почаевничать. Подобное времяпрепровождение, судя по всему, не очень мешало Алексею Максимовичу в писательском труде. В Каменном Горький написал несколько очерков – «Бывшие люди», «Скуки ради», «Супруги Орловы» и др., а также большую часть «Фомы Гордеева».
Гимназист, солдат, ученый
Девяти лет от роду Сергей Ожегов переезжает с семьей в Петербург, где Иван Иванович стал трудиться в Экспедиции заготовления государственных бумаг (прообраз Гознака). Ожеговы получили четырехкомнатную квартиру на Фонтанке. Здесь и прошла большая часть жизни Сергея Ивановича Ожегова. Учился он в Санкт-Петербургской 5-й гимназии. Сохранились книги, которыми награждали Ожегова за примерное поведение и отличные успехи. О поведении, кстати, можно сказать особо, хотя шалости питерских гимназистов были достаточно невинными. Спрашивали, к примеру, у продавцов газет: «Голос» есть? – «Есть». – «Время» есть? – «Есть». – «Ну, так спой что-нибудь!». И, восторженно захлебываясь от собственной удали, убегали прочь…
В старших классах будущий создатель словаря русского языка пристрастился к шахматам, увлекся диковинным тогда футболом. С годами Сергей Иванович к шахматам поостыл, а вот зеленое поле осталось для него притягательным всю жизнь. В наступившую эру телевидения ученый с живым интересом смотрел трансляции футбольных матчей.
Летом 1918 г. Ожегов окончил гимназию и поступил в Петроградский университет, но учиться не стал, уехал к родным в город Опочку и, будучи членом партии эсеров, устанавливал там советскую власть. О своей политической ориентации, понятно, он не распространялся. А тогда, в 1918-м, Ожегов зачислился вольноопределяющимся в Красную Армию, воевал на территории современной Эстонии, Карелии, а в середине 1920 г. дивизию, где он служил, перебросили на Южную Украину. Вот что писал сын Сергея Ивановича Ожегова, Сергей Сергеевич, о военных и послевоенных годах в жизни автора знаменитого словаря (полностью воспоминания С.С. Ожегова опубликованы в журнале «Дружба народов», №1, 1999):
«Отец ни разу не был ранен или контужен, но война оставила на нем свой след. Всю жизнь его периодически преследовали приступы депрессии, боязнь больших открытых пространств. Когда после окончания гражданской войны отцу предложили учиться в военной академии, он отказался, демобилизовался по состоянию здоровья и продолжил учебу на филологическом факультете Петроградского университета».
Отец вернулся в родительский дом на Фонтанке и перед окончанием университета, в 1925 году, женился на студентке-филологе из педагогического института имени Герцена, красавице Имочке, Серафиме Алексеевне, дочери священника из Любани…»
Отец был немногословным, но общительным человеком, легко находившим общий язык с любыми людьми. Он начал преподавать русский язык, еще учась в университете, был в своем роде уникальным студентом. Он, например, единственный записался на курс академика Б.А. Ляпунова и так в одиночку и прослушал этот курс. Отец окончил университет в 1926 году, но еще до этого стал своим в небольшом кругу ленинградских лингвистов, познакомился с московскими коллегами. Особенно важным было знакомство с Д.Н. Ушаковым. Дмитрий Николаевич, известный русский лингвист, автор первого после Даля четырехтомного «Толкового словаря русского языка», привлек его к своей работе, и он стал часто и порой надолго ездить в Москву.
Несмотря на то что отец полжизни прожил в Петербурге – Петрограде – Ленинграде, он удивительно быстро стал москвичом по своему образу жизни, манерам, говору, привязанностям, друзьям. Стены двух небольших комнат на Смоленском от пола до потолка были закрыты книжными полками. Дом отличался самым широким, истинно русским гостеприимством. Родни и друзей было великое множество…Это был удивительный калейдоскоп лиц и характеров. От ученых с мировым именем до скромных застенчивых племянников-студентов. Они обедали, ужинали, нередко оставались ночевать на раскладушке. Всем давал приют гостеприимный дом Ожеговых… За столом неизменно царил дух свободно льющейся беседы, откровенной, живой, с обсуждением профессиональных и житейских тем, включая и острополитические, что для сороковых и начала пятидесятых годов было достаточно смелым. Отец и мама, женщина живая, интересная и остроумная, неизменно оставались душой вечера. За столом, конечно, не обходилось без спиртного».
«Ах, война, что ты сделала, подлая!»
Довоенное время было, пожалуй, самым счастливым для Ожеговых. В 1941 году, едва стали бомбить Москву, Сергей Иванович отправил семью к родственникам в Ташкент, а сам записался в народное ополчение. Но в армию его не взяли – тогда он уже был известным ученым и подлежал «бронированию».
«Он не собирался уезжать из Москвы, не веря, что немцы могут взять ее, – пишет Сергей Сергеевич Ожегов. – Он, как всегда, работал дома, сидя за своим старым столом, окруженный своими книгами, работал много и упорно над новым словарем, которому суждено было принести ему мировую известность. Быт представал простым и суровым. Еле-еле теплился газ (если его вообще давали). Лимиты на электричество давали возможность зажигать одну-две тусклые лампочки (если в сети был ток). Пользовались крохотными керосиновыми лампочками и «коптилками». По карточкам отпускали скудный паек. Отец был курильщиком, курил «Беломор», и ему трудно было с куревом: по карточкам часто давали махорку или «Филичевый» табак, состоявший из каких-то специфических листочков, сучков, вообще бог знает из чего…
Вспоминая трудное время войны, невольно сравниваешь его с нынешними днями. Тогда, несмотря на тяжелейшую ситуацию в стране, находили возможность не дать науке погибнуть. Даже таким далеким от практических нужд ее, как языкознание. Ученых «бронировали», издавали научную литературу, давали «лимитные» карточки.
В свой институт отец ежедневно ходил пешком, пустынными пречистенскими переулками. Жизнь скрашивалась тем, что ближайший из друзей А.А. Реформатский тоже не уезжал из Москвы».
В блокадном Ленинграде зимой 1941–1942 годов погибла почти вся семья Ожеговых. Чудом выжила лишь трехлетняя племянница Сергея Ивановича Наташа, которую после долгих поисков ученый удочерил. Незадолго до смерти Сергей Иванович сблизился с сыном А.А. Реформатского Игорем, химиком по профессии (Сергей Сергеевич Ожегов находился в это время в длительной командировке). Ожегов-сын позднее писал: «Умер отец рано и неожиданно. В октябре 1964 года, во время операции, ему перелили кровь, зараженную вирусом инфекционного гепатита. Отец поправился после операции, начал ходить на работу и вдруг, в последний день инкубационного периода гепатита, почувствовал себя плохо, потерял сознание и через сутки скончался. Нелепая случайность, которыми так полна наша жизнь.
…С поколением наших отцов ушли и последние представители Серебряного века русской культуры, к которым принадлежал отец и его окружение. У него было очень много знакомых самой разной степени близости, особенно в литературных кругах. Вот лишь некоторые из имен, вошедших в историю русской литературы: Заболоцкий, Замятин, Энгельгардт, Чуковский, Лидин, Полевой. Трудно даже бегло перечислить людей, с кем он общался, хорошо знавших его»…
Добавим, что словарь Ожегова при жизни автораиздавался шесть раз, а всего выдержал более 20 изданий. Кстати, 22 сентября не только день рождения Ожегова, но и день смерти В.И. Даля. Согласитесь, весьма символическое совпадение…
Публикацию подготовил Святослав МИХНЯ
