В последнее время, да и вообще, в принципе, Наина Хонина неохотно встречается с журналистами. Разве что в особо датных случаях, как, скажем, два с половиной года назад, по поводу, достойному книги рекордов Гиннеса: пятьдесят лет на сцене одного и того же театра, само собой, тверского академического. Глубокоуважаемые ею журналисты тут не причем, просто, считает Хонина, для душевных откровений актрисы куда более уместны не газетные полосы, а театральные подмостки. При наших давних и добрых отношениях, лишь однажды у нас состоялась обстоятельная беседа о жизни и театре (статьи и рецензии о спектаклях с ее участием не в счет). Это было ровно десять лет назад. Чем и как жила она все эти годы? Вопрос, который наверняка волнует не только любопытствующего журналиста, но и сотни почитателей редкостного таланта актрисы. Благо, Наина Владимировна согласилась на него ответить.
И все же начался наш разговор с банального ретро-вопроса о первых впечатлениях, связанных с театром. Оказалось, что таковых как бы и не было, поскольку родилась Наина Хонина в актерской семье, и ее первые шаги в жизни и на сцене совпали. А когда подросла, девочку решили не столько приобщить к искусству, сколько занять чем-то: дали роль. Вполне самостоятельную, взрослую, даже жалованье определили в один рубль за спектакль. Первая в жизни творческая «сверхзадача» начинающей актрисы заключалась в том, чтобы изобразить за сценой в нужный момент душераздирающий крик, который для режиссера значил нечто вроде звукового эффекта. И не более. А потому в репетиционном процессе «крик» не был задействован и как-то сам собой позабылся. Зато Наина работала над ролью с присущим юности максимализмом и к премьере подготовилась основательно. Сильный, звонкий, молодой зычный голос воспроизвел до того убедительно прочувствованный и главное – абсолютно неожиданный для всех вопль, что вызвал сначала шок у окружающих, а затем суетливую панику за кулисами. И покуда актеры вынужденно играли «немую сцену» совершенно из иного спектакля, реквизиторы и другие, обычно молчаливые, тыловые труженики театра наперебой спрашивали у недоумевающего режиссера: что стряслось, случилось, произошло? А стряслось, случилось, произошло рождение замечательной актрисы. С тех пор ее жизнь отмеряется уже не годами, а театральными сезонами.
Последний временной десяток складывался для привычно успешной примы тверской сцены циклично и где-то даже дергано. Он как бы распался на отрезки, и у каждого был свой характерный темперамент. Приходилось от спокойного ритма жизни, так сказать, с мерного шага внезапно переходить на рысь и галоп, а то и на иноходь. Случались периоды, когда для нее не оказывалось роли. Их Наина Хонина окрестила «мертвыми сезонами».
— Актер в ожидании работы начинает задыхаться, словно тебе перекрыли кислород. Нет здесь ни правых, ни виноватых. Так складывается репертуар.
Что делать? Страдать и чахнуть? Или как той лягушке, которой очень уж хотелось выжить в жбане с молоком, взбивать масло?
Вот и я после трехсезонной паузы обратилась с предложением к своему коллеге, н.а. РФ Александру Чуйкову поставить пьесу испанского классика Алехандро Касона «Деревья умирают стоя» (спектакль назвали «Эксперименты доктора Ариэля»). Так вышла на сцену Дульсинея Бальбоа.
А следом за ней – пани Конти из «Соло для часов с боем», тоже в режиссуре Чуйкова (в нашей версии «Любовь пани Конти»). Вроде бы задышалось…
А потом снова полоса молчания… год… два…три… Пора взбивать масло! Юлия Дамскер «На закате солнца», малая сцена! Это был, если хотите, мой «SOS!». Признательна коллегам: н.а. РФ Вере Рычковой, з.а. РФ Николаю Бутрехину, з.а. РФ Виталию Синицкому – поддержали. И наш художественный руководитель н.а. РФ Вера Ефремова дала «добро». Правда, играем спектакль редко, раз в месяц, тому уже года три.
Наина Владимировна задумалась, я тоже взял паузу и терпеливо держал ее, пока она не продолжила свой импровизированный монолог:
— Актер без сцены беззащитен. Теряет свой иммунитет. Навалились болячки. Одна за другой. Не успеваешь отбиваться…
Как-то моя подруга Наталья Сысоева подарила мне огромную тетрадь в клетку. Протянула ее со словами:
— Выходи из «комы». Пиши!
— Что? – не поняла я.
— Роман.
Так началась работа над моей четвертой книгой. На первом листе тетради написано – «Моим коллегам – актерам» и дата: 2 мая 2002 года, четверг. «После дождичка в четверг, когда камушки растают…». Прошло десять лет.
Вот она, законченная рукопись романа «Амнезия. Исповедь актрисы в письмах, монологах, диалогах». Дело за малым – издать. О чем этот роман? В двух словах: о непростом пути от Храма светского, театрального, к храму Божьему.
И все же главной опорой, волшебной палочкой-выручалочкой во всех перипетиях жизни Наины Хониной был и остается ее преданный зритель. Моя собеседница поведала трогательную историю, которую грех не пересказать. Как-то проходила она мимо цветочного киоска, неподалеку от кинотеатра «Звезда». Вдруг слышит: «Товарищ Мария Стюарт, не проходите мимо!». Обернулась, а ей молодой красавец-продавец букет алых роз протягивает: примите, мол, в знак признательности. Взяла, конечно, но потом старалась обходить киоск стороной, дабы не разорить щедрого поклонника. Если учесть, что «Мария Стюарт» к тому времени уже не шла в театре, то эта уличная сценка казалась особенно забавной и приятной. Года через два в районе Речного вокзала ситуация повторилась с поразительной точностью: «Товарищ Мария Стюарт…». Несколько повзрослевший цветочник опять подарил любимой актрисе огромный букет, на этот раз белых хризантем.
Прошло еще несколько лет. Наина Хонина оказалась по печальной необходимости в областной больнице, где ей пришлось встречать свой день рождения. Соседки по палате решили поздравить именинницу и отправились на Горбатку за цветами. Вернулись с двумя букетами: один составлен из семи алых роз, а второй – из несчетного количества разноцветных тюльпанов (не букет, а целая клумба).
«Откуда?» — удивилась Наина Владимировна.
«Мы попросили продавца помочь нам подобрать цветы для актрисы, у которой день рождения, — объясняют нарушительницы больничного режима. — А он говорит, мол, я только одну актрису знаю – Хонину. Так это она и есть, отвечаем. Он обрадовался, и передал вам эти тюльпаны, добавив зачем-то: «Для товарища Марии Стюарт…».
…В нашей беседе Наина Владимировна горько пошутила: «Я – редкостная актриса», в том смысле, что редко выхожу на сцену: пару раз в месяц. Один раз на большой сцене: «Шутки в глухомани». Другой – на малой: «На закате солнца». В этой самоиронии чувствуется характер человека и творца Наины Хониной, удивительной актрисы, действительно, редкостной.
Досье:
Наина Владимировна Хонина, народная артистка России, доцент Тверского курса училища им. Щепкина, автор романа «Она была актрисою…», за который ее удостоили литературной премии имени Салтыкова-Щедрина. Кавалер ордена Дружбы народов, Почетная гражданка Твери.
Наина Владимировна сыграла более 100 ролей. Она прожила на сцене 55 лет и 120 жизней. Она умирала 17 раз: сходила с ума, горела в самолете, бросалась в реку, ее убивали любимые. Свою девяностую жизнь закончила истинно по-королевски, положив голову на плаху… Она мать 22 сыновей — один из которых Иосиф Сталин, десяти дочерей и бабушка трех внуков. Из 34 мужей многие известны всему миру: Барон фон Мюнхгаузен, всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин, поэт Александр Пушкин, царь Федор Иоаннович.
