Владимир Захарович Исаков – один из тех лучших людей, которые, если узнал их, уже никогда не уходят из твоей жизни: их человеческий, духовный облик светит нам при их жизни, остается с нами, если их уже нет… Но вот в эту минуту я не верю и не могу поверить, что этот прекрасный человек ушел, – стоит подумать о нем, и сразу видишь его всегда одухотворенное мыслью лицо – мыслью не суетной, но выстраданно-серьезной, в сочетании с этой его мягкой приветливой улыбкой, если человек ему хорошо и духовно-близко знаком и к тому же зашел в его редакторский кабинет «Тверских ведомостей» не с желанием поболтать, как это тоже случалось с иными посетителями, но по делу. А какое может быть у редактора дело важнее, чем принесенный для газеты материал? Если же
Это мое отступление надиктовано многолетним нашим сотрудничеством: с первых лет основанной и руководимой им газеты я был постоянным ее автором и с годами – одним из тех, с кем ее редактор говорил доверительно и с тем откровением, что дается далеко не тотчас.
Еще только одно личное, и пора уже сказать о том огромном значении Владимира Исакова для Тверской земли, которое теперь особенно понятно.
Однажды, после одного из наших профессиональных разговоров, я сказал ему, видя, сколько у него забирает сил, времени, воли и энергии газета: «Владимир Захарович, уже немало лет вы отдали журналистике – не пора ли уйти во всё только литературное, свое? – Мы же, литераторы, знали, как талантливо он начинал в прозе. – Нахмурившись и походив по своему кабинету, он ответил не сразу и голосом и сильно смягчившимся, и в то же время, показалось мне, не слишком уверенным, хотя он терпеть не мог показывать свои колебания или проявление некой размягченности: – Да ведь
А все сотрудники газеты, для которых он всегда был и руководителем, и старшим по опыту, знаниям и таланту товарищем, – знают, как он относился и к делу, и с каким благородством и высшей справедливостью – к ним.
Что ж – скажем без обиняков: уход Владимира Исакова из жизни – потеря невосполнимая. Тут не может быть двух мнений: другого такого человека в Твери нет. Его выстраданное долгими духовными опытами благородство и та высшая независимость поведения, что дается лишь человеку твердых убеждений и правды, понимаемой им как служение обществу и в то же время тем людям, что рядом…Талант и воля вечного трудяги в творчестве и общественном служении… Тот воистину огромный труд, что был им предпринят и не оставлялся им до последних лет и дней – труд освоения и творчески-поступательного продвижения к читателю всего, что великая для нас история родного края… – всё это поставило его на ту высоту служения и ученых, и писательских достижений в поставленных целях, когда всем понятно: рядом поставить просто некого. И в эти часы трагической утраты мы должны поклониться ему за его вечно каторжную и в то же время бесспорно дававшую ему и высшее же духовное удовлетворенье работу.
Мы же, писатели, должны быть особенно благодарны Владимиру Захаровичу: на протяжении почти двух десятилетий он своей «Литературной Тверью» объединял нас, показывал читателю возможности и достижения писателей давно родной ему земли Тверской, неустанно собирал и пестовал всё самое талантливое и творческое… И сейчас десятки литераторов могут сказать с бесспорной и понятной гордостью: меня печатал Исаков. И это, поверьте, будет повторяться много лет. Да, пока есть тверская литература и живем мы с вами, и будут жить наши молодые коллеги, которых обогрела и приютила «Литературная Тверь».
Это – не привычный некролог, поэтому всё снова и снова душа хочет восстановить одно, другое из многолетних общений с Владимиром Захаровичем: его живой облик, голос и слова… Всё, что говорило о всегда напряженной духовно и творчески его натуре. А мысль, эмоционально близкое, живое до осязаемости в лучшие его минуты начало в нем всегда ощущалось и трогало… Несмотря на его видимую подчас даже суровость и хмурую озабоченность – ты всегда различал в нем и тут же это подтверждалось его поступком… – терпимость и понимание. Помню, однажды, что вообще не было ему свойственно, сказал он об одном из своих товарищей, что вот, мол, собирается уходить, – и тут же добавил, что попробует обязательно удержать: «Тут, в коллективе, все трудное забывается, смягчается… Мы все сильно притерлись друг к другу…»
Глубоко верующий человек, он, Исаков, немало сделал и для возрождения самого духа православия, истинно религиозного чувства на Тверской земле. Об этом тоже знают все.
Сжигая себя на костре вседневного разнообразного, но в то же время целенаправленно-неуклонного труда, Исаков в обычном понимании казался одиноким человеком. Газета и домашний письменный стол. На самом же деле он был в центре очень большого круга людей: писатели, ученые-исследователи, краеведы, церковные деятели… Почитайте его изданные дневники, и вы с первых страниц убедитесь в этом.
Прощаясь с этим подвижником в жизни и духовных поисках, мы понимаем, как нам будет недоставать его, и снова и снова говорим себе: к счастью, были… есть еще на русской земле такие люди.
Геннадий Немчинов
