Новая котельная готова к работе, но радиаторы отопления в палатах срезаны
Участковая больница на самом краю поселка Васильевский Мох. Слева стадион, справа улочка с частными домиками и непроходимой дорогой, сзади местная зона отдыха «Брызги» – оставшиеся после добычи торфа карьеры, где купается местное население. Уличный тупик упирается в фасад с красивыми парапетами. Это и поликлиника, и приемное отделение, правее – корпуса, какие-то строения, дорожки, засыпанные листьями. Здесь целый городок. Был.
В кабинете главного врача холод такой, что оттуда можно прямо в стационар. Как говорит Сергей Сапожников, все обогреватели, какие только есть, перенесены в палаты. Новая газовая котельная, которая построена по последнему слову техники и должна работать на полной автоматике, обеспечивать больницу горячей водой (в поселке такого сервиса нет нигде) и отсылать тревожные SMS-сообщения о любых неполадках оператору, не функционирует. Сергей Петрович достает проект котельной. Пожимает плечами:
– В проект почему-то не заложена статья о капитальном ремонте системы отопления в корпусах. Здания построены в 1953 году: системе отопления полвека. О чем думали проектировщики, неизвестно.
В администрации Калининского района пояснили просто: не было денег. Деньги на капремонт системы отопления, около миллиона рублей, нашлись только к концу лета. Все теплое время года было «съедено» оформлением документов. Когда же осенью тепло должно было прийти в палаты к больным, во всех действующих корпусах успели только… срезать радиаторы отопления.
В итоге современная котельная простаивает, больные и медперсонал мерзнут, а коридоры и кабинеты завалены срезанными трубами и радиаторами. А на дворе октябрь.
Сам Сергей Сапожников в больнице с апреля. Вся эпопея с котельной, как и в общем-то неутешительное больничное наследие, ему достались по его собственному желанию. Хирург по образованию (выпускник Тверской государственной медицинской академии 1993 года), он перепрофилировался, стал урологом-андрологом. На руководящей должности впервые. Куда ехал, знал, потому сидит и мерзнет, и кофе на его столе остывает за минуты.
– Думал, с теплом проблем не будет, – говорит Сапожников. – Новая котельная ведь… Но куда там! В нашей жизни ничего не бывает просто. Обещали дать тепло к 1 октября, но, как видите…
Думаю, недели две, а то и три еще мерзнуть будем. Хорошо хоть, что электропроводка новая: в каждой палате, в каждом кабинете обогреватели стоят. Но все равно боимся, что не выдержит.
В большом кабинете главного врача ничего лишнего, даже
…Как-то поразительно одинаково люди, с кем приходилось общаться, вспоминают прошлое больницы в Васильевском Мхе. Говорят, она была едва ли не образцовой. Из этой больницы вышли такие светочи медицины, как Василий Макарович Часовских, народный врач СССР (единственный в области!), заслуженный врач России, почетный гражданин Твери. Более тридцати лет он отдал работе в областной клинической больнице (ОКБ). Его, заведующего хирургическим отделением ОКБ, называли хирургом от Бога. Не так давно в отделении открыли памятную доску Василию Макаровичу. В Васильевском Мхе тоже хорошо его помнят. Видел бы он, что стало с больницей! А еще здесь работали Игорь Петрухин, ныне доктор медицинских наук, профессор Тверской государственной медицинской академии; супруги Кузнецовы Владимир Захарович и Надежда Александровна, возглавлявшие в свое время Калининскую ЦРБ; главный врач 1-го роддома Твери Геннадий Колгушкин и другие.
Когда-то это был целый больничный комплекс на сто койко-мест, с родильным и хирургическим отделениями, терапией, рентгенкабинетом, физиокабинетом.
Сейчас от былого наследия лишь 25 койко-мест, воспоминания о добрых старых временах и груды металлолома. Двухэтажный корпус, в котором в свое время были терапевтическое и детские соматическое и инфекционное отделения, полностью закрыт. Несколько лет назад нерадивые сантехники залили горячей водой все здание. Наглухо забито помещение бывшей прачечной. Одноэтажный П-образный корпус вмещает, по сути, весь стационар: и дневной, и суточный, здесь же лежат хосписные пациенты. Полы в здании «гуляют» так, что ходить страшно.
– Мы бы сами полы заменили, дали бы материал. А на ремонт денег нет, – сетует главврач.
Вот и ходят бабушки, скрипят половицами, повторяя: «Господи, помилуй!», фельдшера и медсестры признаются: «Страшно, что провалимся в подвал».
Такое ощущение, что из жалких остатков былого величия современность высасывает последнее. После дорогой котельной вряд ли стоит надеяться на капитальный ремонт больницы.
Но есть и проблема кадровая. В больнице в Васильевском Мхе нет дежурных врачей, нет вообще: в штатном расписании не предусмотрены. Есть участковые терапевты, которые работают по 24 часа с нагрузкой полторы тысячи человек в среднем на одного доктора, многие из них передвигаются на велосипедах. Бригада «скорой помощи» одна и не круглосуточная (одна машина, два фельдшера на 42 деревни – участок в
Сергей Сапожников при разговоре о том, что в сельской местности врачи узких специальностей исчезают как вид, пожимает плечами: плетью обуха не перешибешь.
– Сейчас на одного уролога нужно не менее 35 тысяч человек, – говорит он. – И эта пропорция постоянно смещается в сторону увеличения количества жителей на одного специалиста. Если в советское время не имело значения количество населения: строили больницу и максимально ее укомплектовывали специалистами, то сейчас мы как будто возвращаемся к дореволюционному земству.
Большую проблему новое руководство больницы видит в старении кадров. Так уж вышло, что врачи общей практики, которые выполняли функции дежурных врачей, достигли возраста, когда им уже тяжело делать выезды. Сергей Сапожников раскрывает карту Калининского района и водит карандашом:
– Будем делать офис врача общей практики в Михайловском сельском поселении (там уже почти все готово), в поселке Восток… Есть молодые врачи. Нужно смотреть на современную картину жизни с оптимизмом.
Конечно, врач без оптимизма – явление страшное, но у местного населения и медперсонала его явно не хватает.
Всего в участковой больнице поселка Васильевский Мох трудится около 30 человек. Медсестры жалуются: надбавки за ночные дежурства сняли, за хоспис доплата мизерная (0,25 ставки). Да еще пол проваливается, да еще холодно… Больным за специализированной помощью и услугами нужно ехать в Тверь, в ЦРБ. Терапевтическое отделение районной больницы переполнено, но лежать в своей больнице жители поселка Васильевский Мох не хотят, чтобы не замерзнуть насмерть. Только спрос на хоспис не иссякает – не нужны больные старики их детям. Но Сергей Петрович больше не берет: холодно. Кстати, если раньше те деньги (75 процентов от пенсии больного), которая больница получала за хосписного пациента, оставались на месте, то теперь больница ими не распоряжается – деньгами оперирует ЦРБ.
В кабинете Сергей Петрович замерз окончательно. Пошли на улицу погреться, прошлись по территории.
– Здесь ведь раньше беседки стояли, – обводит руками заросли кустов, смотрит на общую запущенность. – Цветы росли. Мы все это хотим возродить. В двухэтажном корпусе планируем сделать отдельное хосписное отделение, в здании бывшей прачечной – круглосуточную скорую помощь.
Сергей Петрович мечтает. Это помогает ему оставаться оптимистом.
Заходим в лабораторию, заведующая Любовь Киконкова сразу кладет руку на видавший виды сушильный шкаф.
– Сергей Петрович, сломался.
– Починим.
В палатах масляные обогреватели включены на полную мощность, под окнами незакрашенные квадраты – здесь не так давно висели радиаторы. Заходим к хосписным бабушкам, в нос бьет острый запах.
– Мальчики молодые, – радуется бабушка и смотрит на Сергея Петровича. – Вы тут работаете? Не поможете мне надеть носочки шерстяные?
– Сейчас все сделаем.
Сергей Петрович дает медсестре распоряжение помочь надеть бабушке носки, и мы идем в самый конец здания. Светлая комната, сложенные в кучу батареи отопления, грустно склонившийся широкий операционный светильник без ламп.
– Здесь хотим сделать операционный блок, – говорит Сергей Петрович. – Хирурга, ясное дело, по штату нет, но его легче и дешевле привезти сюда, чем везти больного в город. А до города недалеко: если с мигалками, то за двадцать минут можно доехать.
В бывшем рентгенкабинете Сапожников планирует оборудовать урологический кабинет и вести прием сам. А пока…
Пока нет тепла, думать о таких вещах холодно и неудобно. Что там будет потом, какие еще сокращения и централизации, одному Богу известно.
– Эта система похожа на змею, пожирающую собственный хвост, – грустно говорит Сапожников. – Как разорвать этот замкнутый круг, я не знаю. Но, как бы ни было тяжело, нужно не забывать, что никто у врача ответственности не отнимал. Было и хуже. В перестроечные годы и сразу после них не было вообще ничего, бритвенные лезвия пополам ломали, использовали вместо скальпелей. И эта логика: лучше плохо, чем ничего, которую многие справедливо не приемлют, – для медицины оправдана в любом аспекте. Что же делать…
В то сложное время больницу, как могла, сохраняла Людмила Нечайкина, возглавлявшая ее с 1984 года. Котельную, по сути, «выпросила» тоже она. Сейчас старается помочь молодому Сапожникову ориентироваться в чиновничьих коридорах. Дорогу к подъезду Нечайкиной протаптывали больные разных поколений, продолжают обращаться за помощью и сейчас, хотя официально она ушла на покой.
– Жалко больницу, – вздыхает Людмила Васильевна. – Хоть бы осталась она. Для детишек осталась.
Она-то знает: вела до последнего времени ставку педиатра. С педиатрии и начинался ее путь здесь. Когда пришла в больницу в 1971 году, здесь было две ставки педиатра и полторы тысячи детей. Сегодня в Васильевском Мхе около 2400 человек, из них 250 детей… Для сегодняшнего времени это считается много. Такая логика.
А в администрации Калининского района нас уверили: тепло в больницу придет в начале следующей недели. Хочется надеяться на теплый прием.
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
Фото Юлии СМОРОДОВОЙ (фоторепортаж смотрите в разделе «Фото»)
